1919 (др. изд.)

На ней было новое платье, купленное у "Пакена" на деньги, присланные отцом ко дню ее рождения, и после форменного платья оно доставляло ей истинную радость. Они еще не успели по-настоящему разговориться, как обед уже был съеден. Эвелин хотелось, чтобы он рассказал ей о себе. После обеда они поехали к "Максиму", но там было полным-полно пьяных, скандалящих авиаторов, и вся эта кутерьма напугала Джи Даблью, поэтому Эвелин предложила поехать к ней и выпить еще по бокалу вина. Когда они приехали на набережную Де-ла-Турнель и уже выходили из штабного автомобиля Джи Даблью, она увидела Дона Стивенса, шагавшего по улице. Она понадеялась, что он их не заметит, но он повернулся и подбежал к ним. С ним был молодой парень в солдатской форме по фамилии Джонсон. Они все вместе поднялись наверх и уныло расселись в гостиной. Она и Джи Даблью не могли найти никакой темы для разговора, кроме Элинор, а те двое уныло сидели на своих стульях и имели весьма сконфуженный вид, наконец Джи Даблью встал, спустился вниз, сел в свою машину и уехал.

- Фу черт, что может быть отвратительней майора из Красного Креста! разразился Дон, как только за Джи Даблью закрылась дверь.

Эвелин рассердилась.

- Нисколько не хуже, чем быть липовым квакером 58, - сказала она ледяным тоном.

- Простите нам это вторжение, мисс Хэтчинс, - пролепетал солдат, который чем-то напоминал шведа.

- Мы хотели вытащить вас в кафе или еще куда-нибудь, но теперь уже поздно, - начал Дон вызывающим тоном.

Солдат перебил его:

- Я надеюсь, мисс Хэтчинс, что вы простите наше вторжение, то есть, я хочу сказать, мое вторжение. Я упросил Дона повести меня к вам. Он так много говорил мне о вас, и я уже целый год не встречал настоящей милой американки.

Он говорил почтительным тоном, с певучим миннесотским акцентом, который сначала не понравился Эвелин, но, после того как он попросил прощения и ушел, она нашла его очень милым и заступилась за него, когда Дон сказал:

- Он чудесный малый, но порядочная шляпа. Я боялся, что он тебе не понравится.

Она не позволила Дону против его ожидания остаться у нее на ночь, и он удалился с весьма мрачным видом.

В октябре вернулась Элинор и привезла целую кучу старинных итальянских панелей, которые купила за гроши. В управлении Красного Креста было теперь больше работников, чем требовалось, и она вместе с Элинор и Джи Даблью поехала в штабной машине ревизовать питательные пункты Красного Креста в восточной Франции. Поездка была замечательная, погода на редкость хорошая, совсем как в Америке в октябре месяце, они завтракали и обедали в штабах полков, и штабах корпусов, и штабах дивизий, и повсюду молодые офицеры страшно мило ухаживали за ними, и Джи Даблью был в отличном настроении и все время смешил их, и они видели полевые батареи в действии, и воздушную дуэль, и привязанные аэростаты и слышали разрывы неприятельских снарядов. Во время этой поездки Эвелин впервые почувствовала некоторый холодок в тоне Элинор, когда та обращалась к ней, это ее огорчило, они были в таких хороших отношениях всю первую неделю после возвращения Элинор из Рима.

Когда они вернулись в Париж, жизнь внезапно оживилась, появилось множество знакомых, брат Эвелин, Джордж, служивший переводчиком в Главном интендантском управлении, и некий мистер Роббинс, приятель Джи Даблью, запойный пьяница и очень забавный собеседник, и Джерри Бернхем, и масса газетчиков, и майор Эплтон, произведенный тем временем в полковники. Они устраивали интимные обеды и вечеринки, и главное их затруднение было в том, чтобы рассортировать публику по чинам и подобрать подходящих друг к другу людей. К счастью, все их знакомые были офицеры либо корреспонденты, имеющие офицерский чин. Дон Стивенс появился у них только один раз - к сожалению, в тот самый день, когда они пригласили к обеду полковника Эплтона и бригадного генерала Бинга, и Эвелин уговорила его остаться и натворила бед, потому что генерал заявил, что, по его мнению, квакеры это худшего сорта дезертиры, а Дон вспыхнул и сказал, что пацифист может быть гораздо лучшим патриотом, чем какой-нибудь штабной офицер, имеющий теплое местечко, и что в общем и целом патриотизм - преступление перед человечеством. Могла бы выйти большая неприятность, если бы полковник Эплтон, выпивший очень много коктейлей, не сломал маленького позолоченного стула, на котором он сидел, и генерал рассмеялся, и стал дразнить полковника, и довольно плоско сострил насчет его веса, и все забыли про столкновение. Тем не менее Элинор рвала и метала из-за Дона, и, когда гости ушли, она и Эвелин смертельно поссорились. На следующее утро Элинор не захотела с ней разговаривать; Эвелин пошла искать себе другую квартиру.

НОВОСТИ ДНЯ XXVIII

Высоко орлы порхают

В Мобиле в Мобиле