1923 (СИ)

Надежда что-то снова шептала искусанными губами, но он не слышал. Он только чувствовал, как дрожит и изгибается её тело под его ударами, как убыстряется её дыхание, как новую силу приобретают её опущенные в беспамятстве любви руки. Внезапно она закричала, перекрывая звуки кимвал и забилась под ним, Волна наслаждения стала подниматься откуда — то снизу и он уже начал кончать, когда всё вдруг исчезло и перед ним открылась вселенная. И эта картина дала ему последнее, самое высокое наслаждение. К острому физическому чувству примешалось и не менее резкое удовольствие от того, что он понимает и охватывает весь этот мир, каждую его травинку на земле и каждую звезду в бескрайней бесконечности Вселенной. Вселенной жизни его, Николая. Она была прекрасной и гармоничной. Она дарила радость и наслаждение. Коля очень остро почувствовал, что готов сделать всё, чтобы эта радость была, всегда была в его жизни. А потом наступила тьма.

Глава 14

Они проснулись в другой комнате. Это был не подвал, так как через зашторенное окно пробивалось солнце, на улице орали птицы и какие-то лошади били копытами про брусчатке. Надежда уже проснулась и молча смотрела на него. Николай глянул — на стуле висела одежда. Она была выстирана и выглажена, кобура с браунингом лежала аккуратно лежала отдельно на низком столике, среди мелкой китайской туалетной мишуры.

Он чувствовал себя отдохнувшим. К удивлению, ничего не болело, хотя и возраст и здоровье предполагали обратное. Надежда смотрела не отрываясь, словно пыталась навсегда запомнить его.

— Ну, что глядишь, как не родная — пошутил он, раздумывая чтобы такое сделать.

Надежда молчала — то ли не хотела, то ли не могла говорить. Он погладил её по плечу. Потом по шее. Она не шевелилась, потом неожиданно сказала.

— Я хочу не забыть этого.

Николай молча кивнул. Этот опыт потряс даже его, несмотря на совершенно другое воспитание и сексуальные привычки конца века. Как он помнил, культура отношений в России начала революции была весьма пуританской, несмотря на попытки феминисток найти новые формы и позиции. Тем более в среде Замоскворечья, чей народ ещё великий драматург, уроженец тех мест обозвал «Тёмным царством». Тем не менее, намёк был понятен, и легко став с кровати Коля стал одеваться. Когда они подошли к двери, молодой послушник предупредительно распахнул её.

— Наставник Линь ожидает Вас за завтраком — церемонно сказал он и указал рукой в сторону широкой двустворчатой двери. За дверью стоял низкий широкий стол, весь уставленный чашечками, тарелочками и другими кулинарными причиндалами.

— Наша китайская пословица гласит: «Завтра съешь сам, обед раздели с другом, а ужин отдай врагу». У Вас была тяжёлая ночь — Вам надо теперь подкрепит силы.

— Спасибо, кивнул Николай усаживаясь на низкую подушку.

Сидеть было не очень удобно, но подогнутые ноги не болели.

— Я понимаю, что Ваше здоровье Николай подорвано войной и другими испытаниями.

Действительно, шрамов на его теле хватило бы на пятерых ветеранов малых войн конца XX века, но к боевым действиям они никакого отношения не имели.

— Вы должны пройти курс лечения — продолжал Линь. Наши врачебные знания позволят Вам быстро встать на ноги.

— Если это не будет мешать нашим планам, то я готов — с благодарностью сказал Коля. Подлечит здоровье действительно не мешало.

После небольшой паузы, которую заполняли лишь стук палочек о края тарелок с едой, Линь спросил.

— Удалось ли Вам приблизиться к пониманию вчерашних вопросов.

— Да, святой отец.

Это обращение удивило Линя, и он еле заметно улыбнулся.

— Я рад, сказал он, что у Вас это получилось. Не всем это удаётся. Значит Ваша душа чиста — если Вам разрешили прикоснуться к запретному.

Это заявление сильно удивило Николая, так как насчёт чистоты его души у него были свои, причем весьма сильные сомнения. Он знал, что сделал много ошибок, и его поведение в определённых ситуациях резко отличалась от того, каким он хотел бы его видеть. Тем не менее, подумал он, со стороны виднее.

Они закончили завтрак, прерываясь на разговоры о мелких деталях взаимодействия. Потом Николай с Надеждой пошли на Петроверигский, где их должен был ждать Саша. Он действительно стоял около особняка, деловито занимаясь бесконечным шофёрским трудом — что-то внимательно рассматривал в моторе. Они поздоровались, и Коля пошёл к Сушину.

К его удивлению, Алексея в кабинете не было. Зато там сидел молодой человек, и как водится, читал какие-то бумажки. Увидев Николая тот сразу приветливо закивал головой и сказал.

— Алексей Николаевич уехал в ЦК. Он сказал, что Вы можете подъехать туда, как только будете готовы.

Это пожалуй к лучшему, подумал Коля — папочка с документами Байера по прежнему лежала у него. Он решил, что её надо передать руководству — пусть они дальше разбираются в своём гадюшнике чья гадюка главнее.