1923 (СИ)

— Ничего, не волнуйтесь, давайте дальше. Вы, Владимир Владимирович, доказываете, что самодержавие сложилось на Руси само. Не было занесено зловредными монголами, а сложилось в результате действий Грозного на сто лет позже стояния на реке Угре. Тем самым Вы выбиваете аргументацию тех господ философов, которые будут твердить, что Россия — страна европейская, только злые монголы всё испортили. За это нам Запад должен по гроб в долгу ходить — мы сдержали монгольский удар и не пустили кочевников в Европу.

— Но ведь можно доказать…

Николай был неумолим.

— Продолжим. С другой стороны Вы своими утверждениями полностью ломаете идею последователей Грозного царя, которые будут утверждать, что своими действиями он спас страну он раздробленности и распада и создал единое государство, что позволило Руси выжить во вражеском окружении. По вашему же выходит, что он наоборот, своими действиями резко ослабил потенциал страны. И наконец третье — Вас не поймут на Западе. Вы доказываете, что до Ивана Грозного Россия ничем не отличалась от любой другой европейской страны. А им сейчас надо доказывать, что мы к Европе никакого отношения не имеем, поэтому коммунизм у нас и победил. А у них, хороших, он не победит.

— Ну, это всё уже не история. Это политика. А я не политик. Я историк.

— Ладно, это я всё так, к слову. Просто подумайте на досуге. Вообще-то у меня есть вопрос — Вы знаете Фёдора Павловича Завершинского?

— Конечно.

— Скажите пожалуйста, а каков круг его научных интересов? Дело в том, что я представляю некий фонд, изучающий историю России, и мы финансируем наиболее серьёзные разработки. Поэтому мы бы хотели понимать в темах современных исследований.

Это была гениальная идея. Теперь можно было говорить и спрашивать всё, что угодно.

— Фёдор Павлович известен своими трудами по взаимодействию кочевников и Руси в более поздние времена, чем обычно рассматривают эту тему. В 16–18 веках. То есть ногайцы, калмыки и крымские татары. А также Сибирь. Он даже ездил туда с экспедицией, раскапывал какие-то захоронения.

В точку! Гумилёв ты наш. Новая Русь и Великая Степь.

— А скажите, история религии входит в его интересы?

— Только в той степени, как это касается кочевников.

— Вы хотите сказать — буддизм и мусульманство?

— Больше буддизм пожалуй. По мусульманству я его работ не знаю.

— Прекрасно. Вы знаете, у меня есть мысль. Вам надо перебраться в Англию. Поработать. Там гигантские архивы Англо-русской компании как раз по интересующему Вас периоду. Хотелось бы, чтобы Вы занялись работой в этом направлении и ввели в научный оборот эти данные.

— Вы, наверное, долго не были в России. У нас очень трудно получить право на зарубежную командировку.

— Это так сильно заметно? А в чём?

— У Вас странный язык. Как будто какие-то слова Вы переводите с иностранного и не можете подобрать аналога. Поэтому русифицируйте его. Причём по очень необычным правилам. Но Вы не волнуйтесь. Просто у меня чутьё к языкам и образование соответствует. И ещё Вы странно строите фразы. Рубите их прямо посередине.

А вот это провал — подумал Штирлиц. Нет дружок. В Англию первым дилижансом. Первым. Впрочем, я ведь немец из Сибири. С меня спрос небольшой. Только ведь он заметит и докажет, что я не немец и Сибири не нюхал. Вредный человек. Профессор Хиггинс хренов.

— Я надеюсь, что мы с Вами ещё встретимся. За это время продумайте вопрос о поездке в Англию. Мне кажется, что тема англо-русских торговых отношений будет востребована как в России, так и на Западе.

Ну что, теперь можно и к Завершинскому. Только лучше немного не так. Пусть лучше он ко мне придёт. Правильно, надо сделать представление, чтобы он побежал поглазеть. Тут мы с ним и познакомимся. Значит сейчас надо не к нему, а поработать по жрецам религии Бон. Где у нас бумажка-то. Он достал из портмоне бумажку, которую ему дали в Питере. На ней тщательный Сушин написал нужный адрес. Он был рядом — на Ильинке.

Используя отработанную в Питере методу, он поймал дворника и вскоре тот привёл его к «нехристям». Они жили в подвале, и уже стоя у двери Николай уловил запах восточных благовоний. Дверь открыл молодой ханец. То, что это не житель Тибета, Коля был уверен — у тех совершенно другой тип лица. Но он напрягся и сказал приветствие по-тибетски. По крайней мере так говорили горничные в Лхасе. Ханец вполне логично помотал головой и сказал.

— Моя русски плохо понимай.

Николай разозлился и сказал.

— Хао.

Этот обмен приветствиями всех времен и народов мог затянуться, но тут молодого человека отодвинули в сторонку, и в двери встал пожилой китаец, в традиционном китайском халате.

— Мы ждали Вас, Николай Эдуардович — с легким акцентом сказал пожилой.