1928 год: ликвидировать ликвидаторов (СИ)

В ответе на это письмо из охранного отделения Нижнего Новгорода от 2 августа 1909 года говорилось, что Генрих Ягода оказался Рыбинским мещанином Енохом Гершеновичем Иегудой-Ягодой, 17 лет от роду, проживающим в родительском доме, откуда выбыл 23-го июня 1909 года в Санкт-Петербург, возможно, чтобы навестить свою родную сестру Эсфирь двадцати двух лет от роду, проживающей в столице. В следующем полицейском документе из Нижнего Новгорода, датированном уже 15 августа 1910 года, сообщалось: «Проходивший по группе анархистов мещанин Генрих-Енох Гершенович Иегуда-Ягода, кличка 'Сыч», 14-го августа выехал поездом в Москву. Также сообщалось, что Ягода может использовать поддельный паспорт на имя Григория Клишевского и, предположительно, направляется к своей родной сестре Розе двадцати одного года от роду, проживающей в Москве.

А следующие документы были еще интереснее. Из них следовало, что Ягода не только подделывал документы, готовил ограбления банков, перевозил взрывчатку, предназначенную для подрыва банковских сейфов, да еще и сам, будучи учеником аптекаря, изготавливал яды. Многие криминальные таланты имелись у этого человека еще с юности. И вот такой криминально одаренный элемент сумел не просто пробиться наверх, а занял весьма важную и очень грозную должность в руководстве карательных органов молодого Советского Союза!

Но самый интересный документ Трилиссер выложил последним. Оказывается, в 1909 году Генрих Ягода вел переговоры по поводу предполагавшегося ограбления Нижегородского банка с московскими анархистами, носившими клички «Черный» и «Скульптор». Выяснить что-либо более подробно про них царской охранке тогда не удалось. И надо же, бандиты с такими же кличками, Черный и Скульптор, помимо Пряника, находились в той самой роковой машине, которая встретилась Менжинскому с Тихомировым на вечернем шоссе!

Трупы напавших на машину председателя ОГПУ уже были опознаны, они оказались уголовниками, которые грабили нэпманов на протяжении нескольких лет, но каждый раз заметали следы так, что поймать их никак не удавалось, хотя осведомители и докладывали в органы правопорядка, что буржуев терроризирует некая банда скульпторов. Поскольку эти бандиты, действительно, нападали исключительно на капиталистов, а советских чиновников не трогали, то и силы для их поисков выделялись по остаточному принципу. Занимались поисками милиционеры, а не чекисты. Возможно, потому до сих пор и не были пойманы участники этой банды.

Менжинский спросил:

— Разрешите поинтересоваться, Михаил Александрович, как вам удалось добыть столь ценные архивные сведения? Насколько я знаю, архивы царской охранки очень сильно пострадали в 1917 году.

Начальник ИНО ответил:

— Дело в том, что на каждого секретного сотрудника царской полиции заводился особый журнал, куда заносились все сведения, поступающие от него. Инструкция Департамента полиции требовала, чтобы из этих журналов регулярно делались выписки на отдельных листах для начальства. Таким образом, агентурные донесения о том или ином лице, попавшем в поле зрения секретных сотрудников, сохранялись. Но, они оседали в картотеках у начальников отделений, а в Департамент полиции и затем в центральный архив попадали только наиболее важные сведения. А, поскольку мы понимали, что в архивах сведения по Ягоде, скорее всего, давно уничтожены им же самим или по его приказу, мы сразу начали искать на местах с низов, прошерстили бывших сотрудников охранки, которые уцелели. И вот результаты. Мои агенты нашли бумаги, которые припрятал бывший ротмистр Андрей Парамонов из Нижегородского отделения. Он заделался за это время мелким нэпманом, владельцем пекарни. Так вот, его взяли по подозрению в контрреволюционной деятельности и провели обыск на квартире. Нам повезло, поскольку именно этот человек и вел переписку насчет Генриха Ягоды. Кстати, он дал показания, что главарь той банды анархистов, в которой числился Ягода, некий Чимбарисов, состоял тайным осведомителем. И именно из-за его предупреждений все задумки этой банды об ограблении банков постоянно срывались.

— Но, почему же, обладая такими важными сведениями о Ягоде, этот ваш бывший ротмистр не стал, например, шантажировать его?

— Ему задали во время допроса и такой вопрос. И он ответил, что не хватало смелости дать этим бумагам ход против такого важного чекиста. Представляете, бывший ротмистр боялся Ягоду шантажировать. Понимал, что Ягода может его просто ликвидировать. Тем не менее, он хранил эти бумаги, не уничтожал их. Надеялся, что, быть может, потом когда-нибудь все-таки на шантаж решится.

Менжинский сказал: