1937. АнтиТеррор Сталина

Сталин принялся перемещать кадры в наиболее «строптивых» кланах. После Москвы по количеству перемещенных высокопоставленных работников идет все тот же Азово-Черноморский край. В первой половине 1937 г. (до 20 июня) были сняты со своих постов председатель Новороссийского горсовета с 1935 г. П. Катенев, который, оказывается, был левым эсером (с 1919 г. — большевик), а в январе 1937 г. арестован как троцкист; председатель Таганрогского горсовета с 1934 г. К. Шульгов, большевик с 1919 г., в январе 1937 г. обвиненный в троцкизме за укрывательство настоящего троцкиста Варданьяна (вспомнили и то, что когда-то был в связи с Мураловым); прокурор края с 1934 г. И. Драгунский, бывший анархосиндикалист, с 1918 г. большевик, в январе 1937 г. обвиненный в засорении своего аппарата уже «разоблаченными» троцкистами; председатель крайисполкома с 1934 г. В. Ларин, большевик с 1914 г., в июне арестованный как враг народа; председатель ростовского горсовета с января 1937 г. Ф. Ляшенко, член партии с 1924 г., в июне объявленный врагом народа; начальник краевого управления связи с 1936 г. А. Аристов, в партии с 1918 г., «разоблаченный» как троцкист в апреле 1937 г.; зампред крайисполкома с 1934 г. Л. Ароцкер, член партии с 1922 г. (до этого — в еврейской партии Поалей Цион), обвиненный в «засорении»[312].

2 января первый секретарь Азово-Черноморского крайкома Шеболдаев был в постановлении ЦК обвинен в неудовлетворительном руководстве крайкомом, прежде всего за близорукость в отношении троцкистов и вредителей. 13 января такой же удар был нанесен по первому секретарю Киевского обкома Постышеву.

По количеству снятых с постов работников Азово-Черноморский крайком опережал только столичный регион, что понятно — там было значительно больше руководителей. Из них были перемещены 42, причем один — как бывший троцкист (остальных троцкистов уже сняли раньше), один бывший меньшевик был снят за деловые недостатки, а вот «родственный» ему бундовец покончил с собой. Теперь снимали «чистопородных» коммунистов. Без обвинений, в связи с переменой места работы, ушли с постов 18 руководителей. Не справились, не получили нового назначения или были понижены в должности, но не «разоблачены» 13 руководителей. За «должностные преступления уголовного характера» был арестован Г. Ягода, а И. Фельдман был снят как его ставленник. 5 руководителей были арестованы[313].

Как видим, в первой половине 1937 г. Сталин еще не развернул избиения руководящих кадров. Он пробивал бреши в клановых крепостях, зондировал своих партийных «генералов» на лояльность и сопротивление.

Но и противники раскручивания террора не дремали. Их лидером в 1936–1937 гг. был нарком тяжелой промышленности Орджоникидзе. Помимо своего высокого авторитета в партийной элите Орджоникидзе представлял угрозу для планов Сталина, так как нашел слабое звено в его политике. «Дела» о вредительстве, сфабрикованные НКВД в 1936–1937 гг., не могли выдержать серьезной проверки. «Орджоникидзе пытался узаконить право НКТП на самостоятельную проверку материалов НКВД… Можно считать абсолютно доказанным, что Орджоникидзе активно готовился к пленуму и собирал данные, опровергающие утверждения НКВД. Организация независимой проверки дел о «вредительстве» была самым сильным ходом, который мог предпринять в тех условиях Орджоникидзе», — считает О.В. Хлевнюк[314]. Нарком не верил в массовое вредительство: «Какие саботажники! За 19 лет существования Советской власти мы… выпустили 100 с лишним тысяч инженеров и такое же количество техников. Если все они, а также и старые инженеры, которых мы перевоспитали, оказались в 1936 г. саботажниками, то поздравьте себя с таким успехом. Какие там саботажники! Не саботажники, а хорошие люди — наши сыновья, братья, наши товарищи, которые целиком и полностью за Советскую власть», — заявил Орджоникидзе и был поддержан «бурными и продолжительными аплодисментами»[315]. Более того, ему удавалось добиваться реабилитации уже арестованных директоров.

Сталин был склонен до определенного рубежа идти на уступки Орджоникидзе. Так, 13 февраля 1937 г. на места от имени ЦК была направлена шифротелеграмма, в которой говорилось: «По имеющимся в ЦК материалам, некоторые секретари обкомов и крайкомов, видимо, желая освободиться от нареканий, очень охотно дают органам НКВД согласие на арест отдельных руководителей, директоров, технических директоров, инженеров и техников, конструкторов промышленности, транспорта и других отраслей». «ЦК» напоминал, что местные руководители не вправе давать согласие на аресты отраслевых сотрудников, и это — прерогатива наркомов[316]. Таким образом, подтверждался прежний порядок поддержания иммунитета.