1937 год: Н. С. Хрущев и московская парторганизаци

Но тот же Хрущев мог проявить себя и с другой стороны. Когда в 1936 г. помощник секретаря Октябрьского райкома попытался повлиять на решение МГК перевести его с районной работы в аппарат, то это не привело к ожидаемым результатам. Ища поддержки у Л.М. Кагановича, он писал: «Целую ночь я глубоко переживал все то, что произошло со мной. По этому вопросу говорил с Никитой Сергеевичем, когда шел к нему, многое хотел рассказать, но встреча… как-то оборвала разговор. Бывают такие моменты, когда со взгляда понимаешь, что ты все равно не будешь понят. И моя с ним беседа, несмотря на всю мою искренность, была субъективно – “формальной”»[159].

Как официальное лицо, руководитель крупной партийной организации, Хрущев по идее должен был хорошо знать все нормативные акты, которыми регламентировалась его деятельность. Но к вопросам делопроизводства отношение Хрущева было прохладным. Еще в 1920-е гг., когда он стал заместителем заведующего Организационным отделом ЦК КП(б) УССР, эта работа ему не понравилась. Много лет спустя Никита Сергеевич вспоминал: «Канцелярская работа: через бумаги живого дела не видишь. Это специфическая работа, а я человек земли, конкретного дела, угля, металла, химии и в какой-то степени сельского хозяйства. […] И вдруг у меня все это оборвалось, и я стал заниматься бумагами, а это пища не для меня, меня сразу отвернуло от нее»[160].

Людей, которые обладали соответствующими навыками и понимали важность этого рода деятельности, Никита Сергеевич недолюбливал. Так, Булганину в своих воспоминаниях, вслед за Кагановичем, он дал определение «бухгалтер»[161]. Говоря о Маленкове, Хрущев развил свои мысли о людях данного типа: «В своей основе это совершенно бесплодный человек, типичный канцелярист-писака. Он мог хорошо написать проект решения сам или же имел таких людей, которые быстро работали и составляли хорошие резолюции. Но его бумаги отражали то, что уже имелось на практике, и не делали ни шагу дальше. С дорожки, проторенной сегодняшней действительностью, он не сворачивал. Считаю, что такие люди не только бесплодны, но и опасны. Они закостенели сами и умертвляют все живое, если оно выходит за пределы, которые уже обозначились»[162].

Думается, Сталин и Каганович прекрасно видели, что Хрущев не имеет склонности пунктуально выполнять рутинную работу, детально разрабатывать и последовательно реализовывать планы. Поэтому рядом с Хрущевым всегда трудились люди, которые компенсировали эти недостатки Никиты Сергеевича. В московский период, помимо помощников-секретарей-заместителей, рядом с Никитой Сергеевичем находились «бухгалтер» Булганин и «канцелярист-писака» Маленков.

Впрочем, неприятие Хрущевым делопроизводственных тонкостей не значило, что он совсем не понимал их важности. Особенно если это могло хоть как-то угрожать ему лично. Еще учась в Промакадемии, он настороженно отнесся к предложению редактора «Правды» Л.З. Мехлиса подписать безымянную статью про оппозиционные колебания ее слушателей, хотя и полностью разделял написанное. Только после заверения, что статья будет напечатана без указания его фамилии, Хрущев подписал документ[163].

Среди интеллектуальных способностей Хрущева особо стоит выделить наблюдательность и память. Благодаря этим способностям Хрущев мог постоянно пополнять и обновлять свои знания, компенсируя недостаток общего образования и культуры. Как свидетельствовал Микоян: «При своем весьма ограниченном образовании он быстро схватывал, быстро учился»[164]. С годами эти достоинства особенно впечатляли людей младшего поколения. Шепилов в своих воспоминаниях писал: «Память у него была феноменальная. Он помнил числа, дни недели события или разговора, которые были 30–40 и более лет назад. Помнил имена и биографии людей, с которыми встречался даже в самые отдаленные годы»[165]. Ему вторил Петр Михайлович Кримерман, во второй половине 1960-х гг. обучавший Никиту Сергеевича тонкостям фотографии: «Но до самых последних дней он сохранил блестящую память, вспоминал до мельчайших подробностей различные эпизоды, имена и фамилии людей, с которыми общался»[166]. О.А. Трояновский считал, что «природа одарила его многими важными качествами – прекрасной памятью, наблюдательностью, находчивостью»[167].

Хорошим доказательством всем этим свидетельствам могут служить воспоминания Хрущева. В разной связи и по разным причинам Никита Сергеевич упомянул в них порядка 1000 человек. Диапазон фамилий широк: наравне с отечественными и зарубежными политиками, военными, хозяйственными руководителями, деятелями науки и культуры мемуарист запомнил даже встречи с обычными людьми. Причем зачастую к этому присовокуплялись емкие, краткие оценки деловых способностей и личных качеств – привычка, выработанная годами работы на руководящих должностях.