1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит!

Изучив досье на Орлова, Олег Царев и Джон Костелло в книге «Роковые иллюзии» приводят множество примеров неприкрытой лжи в «Тайной истории…».[201]

Вслед за Конквестом Коэн довольно часто обращается к «Письму старого большевика», опубликованному Б.И. Николаевским. Видный меньшевик, состоявший в родственной связи с А.И. Рыковым, Николаевский был знаком с Бухариным, посетившим его в Париже в 1936 году. Теперь известно: в основном «Письмо» сочинено самим Борисом Николаевским, но представлено им так, будто оно основано на его приватных беседах с Бухариным. Гетти в 1979 году или даже раньше сумел распознать, что «Письмо» — сомнительный источник».[202]

К 1986 году Гетти дал «Письму» еще более жесткую оценку, признав его ничего не значащим источником:

«Несомненно, что «Письмо» — лживый источник, и необходимо по меньшей мере соблюдать осторожность и с подозрением относиться к его утверждениям. Там лишь представлена собранная Николаевским коллекция противоречивых и ни на чем не основанных слухов, имевших хождение в Европе в 1930-е годы».[203]

Множество противоречий и изъянов в «Письме старого большевика» Николаевского присутствовали в нем задолго до того, как в 1970-х годах на них обратил внимание Гетти. Были они на своих местах и в 1960-х, когда сочинительствовали Конквест, Коэн и другие. И, как понятно, никто не принуждал антикоммунистических писателей использовать столь ненадежные опусы, как мемуары Орлова и сочинения Николаевского.

Среди других источников Коэна — работы видных меньшевиков вроде Федора Дана и авторов, публиковавшихся на страницах парижского «Социалистического вестника» и «Бюллетеня оппозиции» Троцкого. Вместе они названы не случайно: их объединяет не только крайняя предвзятость, но и значительное удаление от всего, что происходило в Советском Союзе, хотя изредка до них все же доходили вести от сторонников внутри СССР.[204]

Как предполагал Гетти,[205] и что подтвердилось, когда историки получили доступ к личному архиву, и в том числе к корреспонденции Троцкого, последний, несомненно, лгал, утверждая, что в 1930-е годы не поддерживал связи со своими сторонниками в СССР. Резонов говорить чистую правду у Троцкого не было — он оставался вдалеке от внутрисоветских событий и часто сам себе противоречил. Как человека, посвятившего последние 10 лет жизни обличениям Сталина, и как главного заочного подсудимого всех трех московских процессов Троцкого вряд ли можно отнести к объективным наблюдателям.

«ФАЛЬСИФИЦИРОВАННЫЕ» ОБВИНЕНИЯ

Кроме некритического использования сомнительных или ничего не значащих источников Коэн делает ряд важных, но совершенно бездоказательных заявлений.

Он, к примеру, без смущения провозглашает невиновность всех подсудимых московских процессов, включая Бухарина. Коэн ссылается на «насквозь ложные обвинения»,[206] на «выдуманные преступления», на «семь дней фальсифицированных обвинений и фанатических (по-видимому, ошибка; нужно: фантастических. — Г.Ф., В.Б.) показаний».[207]

Он также заявляет:

«Показания их были вырваны под пыткой и подогнаны под совершенно фантастическое обвинительное заключение. Снова все было хорошо отрепетировано…».[208]

Коэну даже не приходит в голову привести хоть какие-нибудь доказательства для каждого из столь серьезных обвинений. Можно было честно сказать: «Хотя нет никаких свидетельств, доказывающих несправедливость выдвинутых обвинений, мы тем не менее убеждены, что последние расходятся с истиной». Но вместо признаний Коэн совершает логическую ошибку, выдавая за доказанное то, что само требует доказательств.

Причина таких эскапад очевидна: ни в конце 1960-х, ни в 1970-х (когда авторствовал Коэн), ни в наши дни, когда рассекречены многие из документов советской эпохи, доказательств ложности обвинений, прозвучавших на московских процессах, так и не появилось. Но к рассмотрению обвинений (в силу значимости заявлений об их фабрикации) мы еще вернемся.

Коэн недвусмысленно намекает на наличие неких «сценариев», которые якобы были «хорошо отрепетированы» подсудимыми процесса по делу Бухарина-Рыкова. Разумеется, никаких доказательств в подтверждение своих слов маститый историк не приводит. Но в свете документов, которые недавно стали доступны исследователям, можно сказать более определенно: такие заявления безосновательны.