1937. Сталин против заговора «глобалистов»

Ничего себе — точка зрения «несколько отличалась»! Да это же принципиальное отличие по самому важному вопросу — какой социализм строить в России. Сталин выступал за национально-государственный социализм, понимая даже и «коммунизм» принципиально антимарксистски — как государственник. И в высшей степени показательна сталинская характеристика — «между нами и Троцким».

Сам Сталин был почти свободен от влияния марксистской ортодоксии, хотя и прикрывался «идейно выверенной» фразеологией. Он выступал против марксистского положения об отмирании наций при коммунизме. В работе «Марксизм и вопросы языкознания» (1950 год) вождь утверждал, что нация и национальный язык являются элементами высшего значения и не могут быть включены в систему классового анали- [- 273 -] за, созданную марксизмом. Они стоят над (!) классами и не подчиняются диалектическим изменениям, которые являются следствием борьбы классов. Более того, именно нация сохраняет общество, раздираемое классовой борьбой. Лишь благодаря нации классовые битвы не приводят к распаду общества. Нация и язык связывают в одно целое поколения прошлого, настоящего и будущего. Поэтому они переживут классы и благополучно сохранятся в «бесклассовом обществе».

В своих трудах и публичных выступлениях Сталин неоднократно, пусть и в завуалированной форме, полемизировал с «классиками» — Марксом и Энгельсом. Особенно критически он относился к Энгельсу, который наиболее радикально утверждал неизбежность отмирания государства по мере строительства социализма.

По большому счету, Сталина нельзя причислить к сторонникам коммунизма, ибо коммунизм, как явствует уже из самого названия, предполагает создание коммуны — полностью самоуправляющегося общества. В работе «Экономические проблемы социализма» (1952 год) Сталин признавал возможность построения коммунизма даже во враждебном капиталистическом окружении. То есть согласно его представлениям «коммунизм» вполне сочетается с сильным государством, противостоящим серьезному геополитическому противнику. Само собой, такой «коммунизм» не имеет ничего общего с коммунизмом Маркса, Энгельса и Ленина.

Выступая с Отчетным докладом на XVIII съезде ВКП (б) (1939 год), вождь партии большевиков открыто объявил, что высказывания Энгельса и Ленина по поводу отмирания государства не имеют практически никакого отношения к Советскому Союзу. Он заметил «отсутствие полной ясности среди наших товарищей в некоторых вопросах теории, имеющих серьезное практическое значение, наличие некоторой неразберихи [- 274 -] в этих вопросах. Я имею в виду вопрос о государстве вообще, особенно о нашем социалистическом государстве». Сталин полемизировал с ортодоксальными марксистами, утверждающими, что отсутствие эксплуататорских и враждебных классов должно неминуемо сопровождаться и отмиранием государства. По его мнению, Маркс и Энгельс лишь заложили краеугольный камень теории о государстве, которую надо было двигать дальше. Кроме того, Сталиным «кощунственно» были замечены просчеты «классиков»: «...Энгельс совершенно отвлекается от того фактора, как международные условия, международная обстановка». Этот фактор, согласно Сталину, и был главным препятствием на пути отмирания государственной организации. «Сохранится ли у нас государство также и в период коммунизма? — задавал вопрос Сталин. — Да, сохранится, если не будет ликвидировано капиталистическое окружение, если не будет уничтожена опасность военных нападений извне...» То есть вождь ориентировал партию на то, что «враждебное окружение» может и сохраниться, а с ним сохранится и государство. Да, он произнес осторожное слово «если», но в нем-то и была ревизия марксизма. Ведь марксизм не знал никаких «если»...