1937. Трагедия Красной Армии

Больно читать «самооговоры», когда человек сам себя губит, обрекая на позор и мучения своих родных и близких. Но еще горше и страшнее узнавать о том, что немало арестованных лиц комначполитсостава настолько потеряли представления о том, что можно и что нельзя, что вступили на путь оговора знакомых им военнослужащих РККА, называя их участниками мифического военного заговора. Конечно, каждый в общем-то волен распоряжаться своей жизнью, но никому (кроме судей) не дано права решать вопрос жизни и смерти других людей. А здесь вопрос решался совершенно однозначно. Как только появлялось чье-то показание о том или ином военнослужащем, что он является участником военного заговора, у сотрудников НКВД сразу же появлялось «основание», и он в любой момент мог быть арестован.

К сожалению, оговоры имели довольно широкое распространение. Военных оговаривали и некоторые гражданские деятели. Проходившие по процессам Е.А. Дрейцер оговорил майора Б.М. Кузьмичева, Р.В. Пикель и К.Б. Радек комкора В.К. Путну и комдива Д.А. Шмидта ¹¹⁶. Арестованный заместитель председателя Совнаркома УССР И.С. Шелехес оговорил армейского комиссара 2-го ранга М.П. Амелина и комдива С.И. Венцова ¹¹⁷; некоторых военных оговорил бывший нарком финансов СССР Г.Ф. Гринько ¹¹⁸и т. п. Но основные «оговорщики» военных – сами военные. Оговаривали бывшие начальники своих бывших подчиненных, своих вчерашних сослуживцев, оговаривали и бывшие подчиненные своих бывших начальников. Здесь ни с чинами, ни со званиями не считались. Следователи НКВД были особенно заинтересованы, чтобы в их умело и хитро расставленные сети попадала как можно более крупная рыба. И нередко это им удавалось.

Как бы мы ни сочувствовали безвинно убиенным восьми высшим командирам РККА во главе с маршалом Тухачевским, надо признать, что именно на основе их показаний, в которых они оговорили десятки командиров и политработников, якобы являвшихся участниками военного заговора, развернулась вся дальнейшая кровавая вакханалия арестов высшего комсостава армии и флота. Эти аресты начались еще до суда над Тухачевским и другими. Уже 8 июня 1937 г. в ПриВО был арестован командир 2-й Вольской мотомеханизированной дивизии комбриг В.М. Воронков. Единственным «основанием» для его ареста были показания Тухачевского, назвавшего Воронкова, со слов других лиц, участником заговора ¹¹⁹.

Маршал М.Н. Тухачевский и комкоры В.М. Примаков и Б.М. Фельдман оговорили армейского комиссара 2-го ранга Г.А. Осепяна, комкоров Э.Ф. Аппогу, М.И. Василенко, А.И. Геккера, Б.С. Горбачева, И.С. Кутякова, И.И. Смолина, С.А. Туровского, Л.Я. Угрюмова, комдивов А.М. Вольпе, Е.С. Казанского, И.Ф. Максимова, М.М. Ольшанского, дивизионного комиссара П.М. Фельдмана ¹²⁰. И хотя впоследствии Главной военной прокуратурой и Военной коллегией Верховного суда СССР было в имеющих юридическую силу документах определено, что показания Тухачевского и Примакова не могут являться доказательством виновности названных ими лиц, так как они неконкретны, противоречивы и уже тогда у каждого непредубежденного юриста вызывали сомнение в их достоверности, все оговоренные ими лица были арестованы сотрудниками особых отделов, а затем и поголовно расстреляны.

Награжденный ранее орденами Ленина и Красной Звезды начальник Центрального аэрогидродинамического института (ЦАГИ) бригинженер Н.М. Харламов был арестован 9 ноября 1937 г. На заседании Военной коллегии Верховного суда СССР 29 июля 1938 г. его признали виновным в том, что он, якобы являясь активным участником антисоветской право-троцкистской террористической организации, с 1932 г. по день ареста занимался вредительством в области конструирования в том самом ЦАГИ, начальником которого он был, а также организовывал диверсионные акты, направленные к уничтожению самолетов. Дело дошло до того, что его признали виновным в организации катастрофы самолета «Максим Горький» и в участии в срыве перелета С.А. Леваневского через Северный полюс в 1935 и 1937 годах. В ходе предварительного следствия бригинженер Харламов был доведен до такого состояния, что не только «признался» во всех этих диких, состряпанных следователями НКВД обвинениях (и подтвердил свои показания в суде), но и оговорил многих своих сослуживцев (в том числе А.А. Архангельского, В.М. Петлякова, П. О. Сухого, А.Н. Туполева и других). Осужден к ВМН и в тот же день расстрелян. Реабилитирован посмертно 23 апреля 1955 г. ¹²¹.

Упоминавшиеся выше комкор Ингаунис оговорил командарма 2-го ранга Алксниса, а также Берзина, Бокиса, Зонберга, Эйдемана ¹²², а дивинтендант Петерсон «назвал» 16 человек, которых он якобы завербовал в антисоветскую организацию.