1937. Трагедия Красной Армии

Как мы уже выяснили, «битье» оставалось одним из главных средств получения «признательных» показаний и после кровавых 1937–1938 годов. И даже в начале Великой Отечественной войны. Известно, что именно в эти дни был арестован заместитель наркома обороны СССР, Герой Советского Союза, генерал армии К.А. Мерецков. Известно также, что в своих мемуарах об этом трагическом эпизоде своей жизни он не посмел написать ни единой строчки. Что же там было? Генерал-майор в отставке А.И. Корнеев, многие годы прослуживший помощником маршала И.X. Баграмяна, рассказал мне, как в середине 60-х годов он вместе с маршалом находился на Тираспольском учении в Молдавии и ему довелось присутствовать при разговоре двух маршалов – Баграмяна и С.К. Тимошенко. Речь зашла об отсутствующем почему-то маршале Мерецкове, и Тимошенко рассказал о том, как однажды в «Райской группе» он спросил Мерецкова: «Что же ты, Кирилл, возвел на себя поклеп и признался, что ты глава заговора?» Мерецков ответил ему с нескрываемой обидой: «Если бы Вам, Семен Константинович, довелось претерпеть такие издевательства и муки, боюсь, что и Вы бы не выдержали. Надо мною так издевались, так меня дубасили, что я почувствовал, что я теряю рассудок… Я был готов на все, лишь бы прекратить эти мучения… Тем более что мне обещали, в случае моих признаний, не трогать семью» ³⁷⁸. Разве можно, дорогой читатель, представить себе подобный разговор между двумя маршалами Наполеона?..

КУДА ЖЕ СМОТРЕЛИ ПРОКУРОРЫ?

Официальная печать (а иной и не существовало в предвоенные годы в советском обществе) была полна восторженных песнопений в честь социалистической, революционной законности. Но во всех этих казенных восторгах уже изначально были заложены несовместимые противоречия. Один из видных лидеров меньшевиков П. Гарви подметил это еще в 1924 г.: «Диктатура и конституция, диктатура и законность, диктатура и общественность – вещи несовместимые в еще большей мере, чем гений и злодейство. Конституция казармы, порядок кладбища, «руки по швам» перед властью – возможны, конечно, и при комбонапартизме. Общественность, самоуправление, законность возможны лишь в атмосфере политической свободы» ³⁷⁹.

Многое, конечно, зависело от позиции прокурора СССР. Но А.Я. Вышинский потому и поставлен был на этот высокий пост, что он не только за страх, но и за совесть служил режиму в целом, его вождю в особенности. О Вышинском много писали и пишут. Большинство авторов единодушно именуют его «обер-палачом». Но при более полной его характеристике мнения разделяются. Так, безвременно скончавшийся В.А. Куманев считал, что «этот сталинский выдвиженец не был подготовлен к столь ответственному посту (речь идет о посте прокурора СССР. – О.С.) ни по своему интеллекту, ни по образованию, ни по опыту работы, ни по морально-нравственным качествам…» ³⁸⁰. Что касается нравственности, то она у Вышинского была специфической, типично большевистской (нравственно все то, что помогает победе коммунизма и уничтожению его врагов), а вот насчет недостатка интеллекта, образования, опыта работы – я никак не могу согласиться… Все это было при нем. Кроме всего прочего, Вышинский был, несомненно, один из самых выдающихся ораторов своего времени. Мне самому удалось в 1948 г. слышать его доклад в Москве и подпасть под обаяние его красноречия… Это был, по определению А. Ваксберга, «преступный златоуст», но златоуст.

Мне кажется гораздо более точной характеристика личности и роли А.Я. Вышинского, данная А. Ваксбергом: «Ревностных исполнителей, орудовавших за плотно закрытыми дверьми, в подвалах, камерах и кабинетах, хватало с избытком. Но мало кто мог столь успешно витийствовать на сцене – перед очами всего человечества, доводя до публики потаенные замыслы «отца народов», беря на себя и хулу, и хвалу, не стыдясь, а гордясь своей палаческой ролью. Во всяком случае, второго Вышинского – пусть даже слабой его копии – мы не имели» ³⁸¹.

Когда один из военных прокуроров военюрист 1-го ранга М. Ишов, добившись приема у Вышинского, доложил ему о том, что органами НКВД на местах творятся беззакония, расстреливаются безвинные люди, прокурор Союза ССР заявил ему буквально следующее: «Товарищ Ишов, с каких пор большевики приняли решение либерально относиться к врагам народа? Вы, прокурор Ишов, утратили партийное и классовое чутье. Врагов народа гладить по голове мы не намерены. Ничего плохого нет в том, что врагам народа бьем морду. И не забывайте, что великий пролетарский писатель М. Горький сказал: «Если враг не сдается, его уничтожают». Врагов народа жалеть не будем» ³⁸². И эту свою позицию прокурор Союза Вышинский последовательно проводил во всей своей практической работе. Тот же «прокурор-протестант» Ишов почти сразу же после его визита к Вышинскому был сам арестован.