1937. Трагедия Красной Армии

Может быть, наиболее полно и точно изобразил последние упования несчастных узников сам оказавшийся в застенках НКВД бывший военный прокурор Черноморского флота бригвоенюрист П.С. Войтеко. В докладной записке главному военному прокурору РККА Н.С. Розовскому он писал: «Единственная надежда у избиваемых подследственных – дождаться суда и все рассказать, или бежать из-под ареста, явиться в ЦК к тов. Сталину и Ежову и рассказать о всех безобразиях и извращениях, а потом умереть» ¹⁶. В одном из своих многочисленных писем из тюрьмы в адрес Ворошилова бывший дивизионный комиссар Л.И. Бочаров писал: «Несмотря на… шантаж, угрозу расстрелом и обещания сохранения жизни, если я буду подтверждать их провокационные протоколы допроса, на суде я решил умереть, но сказать правду, что я и сделал, заявив, что все мое дело выбитая липа и фабрикация» ¹⁷.

До 1935 г. существовал такой порядок, при котором право санкции на арест и на предание суду командира принадлежало командующему войсками военного округа. Приказ наркома № 006 от 3 февраля 1935 г. установил, что санкция на предание командира суду принадлежит только народному комиссару обороны СССР. Эта мера немало способствовала резкому снижению численности осужденных командиров: с 1125 в 1934 г. она снизилась до 695 в 1935 г. и до 373 в 1936 г. ¹⁸. Для позиции наркома обороны в это время можно считать довольно характерной его резолюцию на одном из доложенных ему предложений о предании ряда командиров суду: «Прежде чем отдавать под суд, нужно на месте округу изучить дело, посмотреть глубже и уж потом решить, что делать с этой публикой. Суд не единственная мера хорошего руководства и воспитания частей и людей. К. Ворошилов. 11.XI.35» ¹⁹.

Все круто переменилось после 11 июня 1937 г. В этот день во всех центральных газетах была опубликована информация «В прокуратуре СССР», в которой сообщалось, что «сегодня, 11 июня, в закрытом судебном заседании Специального Судебного присутствия Верховного суда Союза ССР» будет происходить рассмотрение дела по обвинению арестованных в разное время органами НКВД маршала Советского Союза М.Н. Тухачевского, командармов 1-го ранга И.П. Уборевича и И.Э. Якира, командарма 2-го ранга А.И. Корка, комкоров В.М. Примакова, В.К. Путны, Б.М. Фельдмана и Р.П. Эйдемана. Страну уже, на протяжении многих лет приучали к громким политическим процессам. Но чтобы такой судебный процесс был организован над широко известными не только в армии, но и в народе видными военными деятелями во главе с общепризнанным полководцем Тухачевским – этого, пожалуй, не ожидал никто. Как современник этих событий, могу засвидетельствовать, что лично для меня и для всех, кого я тогда знал в Ленинградском университете, известие об этом было как гром среди ясного неба.

Для того чтобы ни у кого не возникло и тени сомнения в правомочности и авторитетности Специального судебного присутствия, его членами были назначены два маршала Советского Союза (В.К. Блюхер и С.М. Буденный), два командарма 1-го ранга (И.П. Белов и Б.М. Шапошников), три командарма 2-го ранга (Я.И. Алкснис, П.Е. Дыбенко и Н.Д. Каширин) и один комдив – Е.И. Горячев. Восьмерых высших командиров РККА должны были судить под председательством армвоенюриста В.В. Ульриха тоже восемь в равных, а то и более высоких военных званиях. На скамье подсудимых сидело шестеро членов Военного совета при наркоме обороны СССР. В качестве их судей было выставлено семеро членов этого совета. Все было сделано для того, чтобы создать впечатление, будто бы худшую, «изменническую» часть высшего военного руководства судят сами же военные. Специально оговаривалось, что дело слушается в порядке, установленном законом от 1 декабря 1934 г. И уже на второй день вся страна узнала, какой же это порядок. Газеты сообщили, что все восемь обвиняемых признали себя виновными во всех инкриминируемых им преступлениях (измена родине, шпионаж и т. п.), все они лишены военных званий (Тухачевский – звания маршала), все приговорены к высшей мере уголовного наказания – расстрелу. 12 июня 1937 г. этот приговор был приведен в исполнение.

Этот день явился не только днем страшного удара по Красной армии, но и днем национального позора элиты советской интеллигенции. «Распни его!» – кричали и писали виднейшие ученые, члены президиума Академии наук СССР, включая всемирно известного Н.И. Вавилова и самого ее недавно избранного президента В.Л. Комарова; народные артисты СССР, в том числе и обаятельнейшая, нежно женственная А.К. Тарасова; «инженеры человеческих душ» (в том числе и считавшиеся записными гуманистами Леонид Леонов, Антон Макаренко, Алексей Толстой, Александр Фадеев, Константин Федин, Михаил Шолохов…). А некоторые прямо-таки изощрялись, чтобы этакое придумать, как бы похлеще заклеймить. Старался Демьян Бедный:

Шпионы преданы суду!
Все эти Фельдманы, Якиры, Примаковы,
Все Тухачевские и Путны – подлый сброд!