1937. Трагедия Красной Армии

А Ворошилов тут как тут и громогласно доложил съезду, что «мы уже решили» все вопросы удовлетворения армии военного времени командным составом, что «для нас этих трудностей не существует», что «Рабоче-Крестьянская Красная армия является первоклассной, лучше, чем какая-либо другая армия, технически вооруженной и прекрасно обученной армией» и бодро-весело заверил съезд, что «Красная армия, как один человек, каждый миг готова выполнить свой священный долг защитника государства победившего труда, как один человек, с радостью готова отдать жизнь за великое дело Ленина – Сталина и «во имя этой идеологии бойцы, командиры и политработники готовы всегда отдать свою жизнь» ⁵.

Эту линию на всемерное бахвальство, доходящее до самого настоящего фанфаронства, подхватывают милостиво оставленные в живых командующие войсками военных округов (например, Буденный в Москве, Мерецков в Ленинграде). Средства массовой информации исступленно состязаются между собой – кто хлеще обзовет возможных агрессоров и нагляднее предскажет скоропостижную нашу победу и обязательно «малой кровью» и «на чужой территории». Ворошилов же все время ищет новые формы выражения этой насквозь порочной идеи. Если в ноябре 1938 г. в собственноручно написанных тезисах своего выступления на заседании Военного совета при НКО он записывает: «Тов[ари]щи! Международное положение поганое… Давайте работать по-сталински, и я вас заверяю, что мы в случае войны вихрем двинемся на наших злейших врагов и разметаем их в их собственном доме» ⁶, то через несколько месяцев – на XVIII партсъезде свою речь заканчивает заверением: «…враг будет накоротке смят и уничтожен» ⁷. В первомайском приказе 1939 г. Ворошилов находит новые краски, заявляя, что великая армия социализма «готова в любой момент испепелить всякого поджигателя…» ⁸, а в своей речи на Красной площади договаривается до того, что «наш народ… умеет и воевать. И не только умеет, но и любит воевать…» ⁹. Дальше, как говорится, ехать некуда.

В этой беспрерывной и, как вскоре выяснилось, совершенно безответственной и бессовестной похвальбе проявлялось и изначально присущее большевистскому руководству явно преувеличенное представление о своих реальных возможностях (вспомните сталинское: «Нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики») и что еще В.В. Набоков метко припечатал в своем стихотворении одной строкой: «Советская сусальнейшая Русь». Но проявлялось в этом фанфаронстве на государственном уровне и другое – самая беззастенчивая ложь, прямой грубый обман не только мирового общественного мнения, но и всего советского народа, а прежде всего, личного состава Красной армии.

Политработники с мест старались выступать в унисон со своими высшими начальниками – Ворошиловым и Мехлисом. Вот насаждаемая сверху тональность заверений лишь трех дальневосточников на Всеармейском совещании политработников (апрель 1938 г.):

–  Иванищев(ОКДВА): «Когда я уезжал на совещание, командиры и политруки мне сказали, чтобы я заверил нашего любимого народного комиссара Климента Ефремовича Ворошилова и товарища Сталина в том, что если свиное рыло сунется в наш советский огород, то оно будет немедленно отрублено, а его заскорузлое тело будет растоптано на его же территории».

–  Веров(военком АОН – 2 Приморской группы войск ОКДВА): «Особый состав Дальневосточной армии по первому зову партии и правительства готов сложить свои буйные головы за дело Ленина – Сталина».

–  Романенко А.А.(дивизионный комиссар, член Военного совета ОКА): «Мы сейчас должны подготовиться так, чтобы у нас, по крайней мере, были потери не больше одного человека на 10 человек противника» ¹⁰.

Горькое похмелье наступило в ходе серьезных военных неудач в войне с Финляндией в 1939–1940 гг. Многие командиры собственными глазами увидели, какую зияющую рану боеспособности Красной армии нанесли массовые аресты и расстрелы 1937–1938 гг. А некоторые даже пытались дать им свою, весьма суровую оценку. В своем выступлении на совещании по военной идеологии (май 1940 г.) командарм 2-го ранга Д.Г. Павлов прямо заявил: «У нас врагов народа оказалось столько, что я сомневаюсь в том, что вряд ли они были все врагами. И тут надо сказать, что операция 1937–1938 гг. до прихода т. Берия так нас подсидела, и, по-моему, мы очень легко отделались с таким противником, как финны» ¹¹. С этой мыслью полностью согласился и выступавший позднее комкор М.П. Кирпонос: «Правильно заметил тов. Павлов, что очень хорошо, что нам пришлось воевать с финнами, а не с кем-либо еще» ¹².