1937. Трагедия Красной Армии

Назначение состоялось. Бахрушину присваивают военное звание комдива. Казалось бы, все хорошо. Тем более что за успешную работу он еще в 1932 г. награжден орденом Красной звезды, награждался знаком «Отличный воздушный боец», золотыми часами. В личном листке по учету кадров против «опасных» вопросов значится: «Не состоял», «Не участвовал», «Не привлекался». И вдруг 25 июня 1937 г. он пишет полное отчаяния письмо Ворошилову: «…Нахожусь в тупике. 7/V-37 назначен, в июне снят… Партийная комиссия исключила из партии… Создается такое положение, что из жизни меня выталкивают… Так что же делать, чем пробить эту стену вражды и недоверия – ведь травить детей моих даже начали… Отчаянное положение – молча, не веря ни одному слову, выталкивают из среды честных людей, из жизни, из партии… Не выталкивайте меня без проверки» ¹⁷⁴.

В тот же день он обращается к начальнику ВВС РККА командарму 2-го ранга Я.И. Алкснису. Описывая все, происшедшее с ним, комдив Бахрушин заверяет его в своей готовности бороться против произвола: «Не подумайте, что я делаю какие-либо слабосильные выводы – нет, я буду бороться до последнего, дойду до НКО, до ЦК, до тов. Сталина» ¹⁷⁵. Но он так нуждается в помощи и все еще надеется ее получить: «Прошу совета, товарищеского совета: «Что мне делать?». Я буду очень рад товарищескому совету, товарищеской руке» ¹⁷⁶.

Но комдив Бахрушин не знал, что еще за пять дней до этого – 20 июня 1937 г. начальник 5-го отдела УГБ НКВД УССР майор госбезопасности И.Ю. Купчик уже отправил в Москву соответствующий меморандум на него. Составлен он был по лучшим образцам того времени. Во-первых, сообщалось, что Бахрушин «проходит по показаниям Орлова и Зиммы как участник». Во-вторых, приводились данные, что он вообще смутьян: «2 июня 1937 г. Бахрушин высказывался в беседе с нашим агентом: «В выборах партийных органов мы видим отсутствие демократии. Процент служащих в партийных комитетах ограничен, и чтобы обеспечить выборы, искусственно регулируется количество выдвигаемых кандидатур». А в-третьих, «Бахрушин является одним из самых приближенных людей Якира, с коим у него поддерживалась тесная внеслужебная связь» ¹⁷⁷. Для Ворошилова этого было более чем достаточно, и появляется его резолюция: «Арестовать. КВ. 1/VII.37» ¹⁷⁸. Что и требовалось доказать…

Что касается «показаний» как основания для ареста, то надо заметить, что сотрудники органов НКВД сумели тогда получить от уже арестованных огромное количество подобных показаний о других, еще гуляющих на свободе «участниках военно-фашистского заговора». Вся эта проблема будет специально рассмотрена в третьей главе, но здесь замечу лишь, что были и действительно добровольные показания (то ли по глупости, то ли по подлости, а скорее всего – со страху), но подавляющее их большинство вырывались у арестованных насильно (угрозами, издевательствами, избиениями, пытками). Так, в ходе дополнительной проверки в 1956 г. было установлено, что основанием для ареста члена Военного совета Черноморского флота дивизионного комиссара Ф.С. Мезенцева послужили приобщенные к делу показания бывшего наркома ВМФ армейского комиссара 1-го ранга П.А. Смирнова и бывшего начальника политуправления ВМФ корпусного комиссара М.Р. Шапошникова. Звучит весомо. Но проверкой было установлено, что эти показания являлись вымышленными и были получены в результате применения к Смирнову и Шапошникову незаконных методов следствия ¹⁷⁹.

Однако, как удалось выяснить в ходе исследования, нередко арестовывали и по таким «показаниям», которых в момент ареста или даже вообще никогда просто не существовало. Первый вариант подобной прямой фальсификации – это ссылка на показания, которых еще нет, но особисты уверены, что они будут. Заместитель начальника политотдела 73-й стрелковой дивизии Сибирского военного округа полковой комиссар А.И. Ильин был арестован 25 апреля 1937 г. на основании справки, составленной 22 апреля 1937 г. бывшим работником особого отдела НКВД Барковским, в которой указано, что якобы Ильин изобличается как участник контрреволюционной организации показаниями арестованного по другому делу Яковлева. В подтверждение этого к делу Ильина приобщена копия протокола допроса Яковлева от 12 апреля 1937 г. Осмотром же архивно-следственного дела по обвинению Яковлева выявлено, что он 12 апреля 1937 г. вообще не допрашивался, а впервые признал себя виновным и дал показания об Ильине только 23 и 25 апреля 1937 г. ¹⁸⁰, т. е. после того как справка была уже пущена в ход. Следовательно, справка на арест Ильина чистая фальсификация. Сначала составляется справка на «намеченного» человека, туда заранее вписывается фамилия того арестованного, от которого будут получены «нужные», «уличающие» показания, а затем эти показания «организуются» «по известным образцам».