1937. Трагедия Красной Армии

Процесс оформления увольнений требовал определенного времени, а арестовать «надо было» немедленно. Поэтому нередко «брали» прямо на рабочих местах. Заместитель начальника политуправления СибВО бывший путиловский рабочий дивизионный комиссар Н.И. Подарин арестован в своем служебном кабинете. У себя на службе в Главном артуправлении арестован комдив Ф.И. Ольшевский, в Военной академии Генштаба РККА флагман 1-го ранга Э.С. Панцержанский, в Военной академии им. Фрунзе комбриг Ж.К. Ульман и командарм 2-го ранга И.И. Вацетис. По некоторым данным, он был арестован в перерыве между двумя часами лекции. Когда эта короткая перемена закончилась, комиссар курса объявил: «Товарищи! Лекция продолжаться не будет. Лектор Вацетис арестован как враг народа»³⁷⁹. На своих рабочих местах были арестованы дивинтендант И.Г. Прошкин, полковник И.М. Гуркин. Полковник М.Е. Мальцев арестован в селе Блюхерово, а начальник химических войск Уральского военного округа полковник А.И. Должанский прямо на летних маневрах.

Авторитет особых отделов НКВД был настолько высоко поставлен партией, и комначполитсостав так был запуган, что во всех многочисленных изученных мною документах я не встретил ни единого упоминания о каких-либо попытках сопротивления аресту. Рассказывающие о некоторых таких попытках авторы (Юлиан Семенов, Еремей Парнов, Виталий Рапопорт и Юрий Геллер и др.) никакими солидными источниками утверждений своих не подкрепляют.

Перехожу, наконец, к заключительному сюжету этой главы – о масштабе политических арестов военнослужащих РККА в предвоенные годы. Проблема эта в российской, а тем более в мировой военно-исторической науке не только не разработана, но, по сути, даже и не ставилась. Во всех публикациях проблема ареста отождествлялась или подменялась понятием «repressio». Однако этот латинский термин, означающий «обуздание» (книжн.), или карательную меру, наказание, – довольно расплывчат, абстрактен и не дает четкого разъяснения тому, что же именно было учинено в 1937–1938 гг. по отношению к личному составу РККА.

В самом деле, говорят: он был репрессирован. Что это означает: расстрелян, умер в тюрьме, или «отсидел» и вышел, «только» арестован, а затем освобожден? А может, просто изгнан из армии и закончил свой век подсобным рабочим, но не арестовывался? А ведь это все репрессии различного типа. Нельзя далее объединять одним маловнятным термином «репрессирован» людей с совершенно различной судьбой, – от уволенного до расстрелянного. Давно пора перейти к исследованию совершенно конкретных и четких аспектов рассматриваемой проблемы, а именно: сколько военнослужащих было арестовано по политическим мотивам? Сколько из них было освобождено до суда или оправдано по суду? Сколько из осужденных были приговорены к ВМН – расстрелу, сколько погибло в лагерях и тюрьмах, сколько выжило? и т. д. и т. п.

Увольнение комначполитсостава из РККА носило в эти годы массовый характер, эта мера обрушилась прежде всего на арестованных Особыми отделами и на исключенных из ВКП(б) по политическим мотивам. По указанию Сталина они должны были быть немедленно уволены из армии (как неблагонадежные). Интересно заметить, что на исключенных из партии по уголовным делам это указание не распространялось; очевидно, они считались «социально близкими». Увольнение проводилось и по различным другим причинам. Многие авторы склонны всех уволенных в эти годы из армии относить к числу репрессированных. На мой взгляд, это совершенно неправомерно, ибо в это общее число включались и уволенные «по политико-моральным» причинам (пьяницы, морально разложившиеся, расхитители государственной собственности), а также исключенные из списков по болезни, по инвалидности и даже за смертью. Спрашивается: зачем же их-то включать в число «жертв сталинского террора»?

Но я убежден, что в это число нельзя огульно включать и всех уволенных из РККА по политическим мотивам. Дело это было, особенно по тем временам, весьма неприятное и опасное, но арестовывали все-таки далеко не каждого из них. По данным начальника Управления по начсоставу РККА Е.А. Щаденко, с 1 марта 1937 г. по 1 марта 1938 г. из общего количества уволенных из РККА по политическим мотивам (17 413 человек) арестовано и осуждено 5329 человек³⁸⁰.

К настоящему времени опубликованы самые различные данные о количестве репрессированных (без четкого указания содержания этого понятия в данном случае) и уничтоженных, погибших в застенках военнослужащих. Свою позицию по этому вопросу я надеюсь изложить в пятой главе («Последствия»), а пока вернемся к проблеме масштаба арестов.