1937. Трагедия Красной Армии

Комендант Могилев-Ямпольского укрепленного района дважды краснознаменец комдив И.И. Раудмец был арестован в Киеве 11 июня 1937 г., а 9 сентября этого же года осужден Военной коллегией к расстрелу. Одно из главных «оснований» приговора – якобы он являлся участником антисоветского военного заговора, в который был завербован в 1937 г. Якиром¹⁴⁷. В ходе дополнительной проверки выяснилось, что в деле по обвинению Раудмеца имеются выписки из показаний комкора Д.С. Фесенко и комдива С.И. Венцова-Кранца о том, что об участии Раудмеца в заговоре им было известно со слов Якира (самого Якира судили как раз в день ареста Раудмеца и на второй день расстреляли). Однако просмотром дела по обвинению Якира установлено, что последний не только не назвал Раудмеца в числе лиц, вовлеченных им в заговор, но показал, что Раудмеца он в заговор не вовлекал «из-за его болтливости»¹⁴⁸ (может, хоть таким приемом Якир на краю своей могилы хотел спасти своих боевых товарищей).

Бывший сотрудник особого отдела НКВД 39-го стрелкового корпуса Прокофьев при допросе его 3 августа 1939 г. на очной ставке с бывшим начальником особого отдела 22 сд Тоукачем показал, что следствие по делам бывших военнослужащих 276 сп Локтюшина, Гапоненко, Швырева, Виттенберга и Осикова проводились Тоукачем с грубым нарушением советских законов и что следственные дела на всех этих лиц были сфальсифицированы Тоукачем. За фальсификацию следственных дел Тоукач был осужден в 1939 г.¹⁴⁹.

Многие работники особых отделов НКВД шли на фальсификацию дел без всякой опаски, надеясь на то, что никому не позволят проверять достоверность сочиненных ими разного рода версий. В подавляющем большинстве случаев именно так и было. Вместе с тем надо отметить, что имеются факты, позволяющие сделать вывод о том, что некоторые документы, противоречащие состряпанным версиям и, следовательно, неугодные следователям и руководству НКВД, просто уничтожались уже в довоенные годы. Когда в середине 50-х годов началось, наконец, дополнительное расследование по делу бывшего комкора А.И. Тодорского и когда Главная военная прокуратура запросила компетентные органы, почему в архивно-следственном деле бывшего маршала А.И. Егорова не оказалось протокола, из которого якобы была сделана выписка, приобщенная к делу Тодорского, то учетно-архивный отдел КГБ ответил, что данный протокол мог быть уничтожен при ликвидации в 1939 г. «излишних» показаний Егорова¹⁵⁰. Важно было успеть человека расстрелять, а документы всегда можно «почистить»…

«Исчезновение» документов считалось делом обычным. И тогда выявить это было, по существу, невозможно. Ведь никого и близко к ним не подпускали. А когда следователи ГВП получили такую возможность, то многое обнаружилось. Вот, например, в деле корпусного комиссара Т.К. Говорухина имеется копия показаний корпусного комиссара И.Ф. Немерзелли о том, что Говорухин – якобы участник заговора. Эта копия заверена НКВД с указанием, что подлинник протокола допроса хранится в деле Немерзелли. Однако при проверке указанного протокола в деле Немерзелли не оказалось, а по другим его показаниям Говорухин вообще не проходил¹⁵¹.

Установлены факты изъятия следователями НКВД тех или иных «неудобных» для их версии показаний. Противоречившие показаниям Тухачевского некоторые показания Фельдмана (а также и соответствующие показания Тухачевского о «вербовке» комкора Горбачева) из дела Корка, Фельдмана, Тухачевского и других были изъяты и приобщены к этому делу лишь после того, как Тухачевский, Фельдман и Горбачев были осуждены и расстреляны¹⁵².

Комкор Н.Н. Криворучко был признан виновным в том, что с 1931 г. якобы являлся участником антисоветского военного заговора, в который, по показаниям Криворучко, он был завербован Якиром. Однако проверка архивно-следственного дела Якира показала, что по его показаниям, даже прошедшим через руки следователей, Криворучко «не проходит»¹⁵³.

Накануне 20-летней годовщины РККА, 22 февраля 1938 г. был осужден к ВМН и в тот же день расстрелян бывший заместитель начальника штаба Сибирского военного округа, коммунист с подпольным стажем – с 1913 г. – «с шестнадцати мальчишеских лет», комбриг В.Г. Драгилев. Одним из оснований такого беспощадного приговора была подшитая к уголовному делу Драгилева копия собственноручных показаний осужденного по другому делу Федотова. Однако, как это официально зафиксировано в определении Военной коллегии от 7 июля 1956 г., осмотром уголовного дела Федотова установлено, что подлинника этих собственноручных его показаний в указанном выше деле не имеется¹⁵⁴. Вполне резонно можно предполагать, что этих показаний вообще не было. Иначе – куда бы они девались? А выписку в дело Драгилева «хитроумные» и безнаказанно наглые следователи НКВД просто сочинили и подсунули Военной коллегии. А та и клюнула по принципу «обманываться рада».