1937. Трагедия Красной Армии

Николай Иосифович Раттэль (1875 г. р.), бывший генерал-майор царской армии, почти всю Гражданскую войну был последовательно начальником штаба Высшего Военного совета РСФСР, штаба Реввоенсовета Республики и затем Всероссийского Главного Штаба. В ноябре 1925 г. вышел в отставку. Но 13 марта 1930 г. арестован органами ОГПУ по обвинению в связи с антисоветской заграничной организацией. На допросах Раттэль категорически отрицал какую-либо враждебную деятельность против советской власти. Он показал: «…Я могу с полным сознанием ответственности за свои слова здесь еще раз констатировать, что лично я, подчинившись Рабоче-Крестьянской власти, с 21 ноября 1917 года добровольно, конечно, первое время больше по инстинкту, с тех пор беспрерывно, абсолютно честно, сознательно, убежденно и преданно работаю на пользу Рабоче-Крестьянской власти. И нет такого теперь и в будущем случая, при котором я мог бы изменить этой власти. В пределах моих сил, знаний, умения и опыта эта власть всегда, без колебаний, уверенно может рассчитывать на меня при всех обстоятельствах»¹⁶¹. Постановлением Коллегии ОГПУ от 25 мая 1930 г. дело в отношении Раттэля было прекращено.

Прошло 8 лет, наступили годы большого террора и 28 июля 1938 г. Раттэль был снова арестован. В справке на арест он объявлялся одним из организаторов и руководителей офицерской диверсионной террористической организации и обвинялся в том, что состоя с 1930 г. секретным сотрудником органов НКВД, он «формально относился к работе и никаких серьезных дел не дал»¹⁶². В ходе следствия 63-летний бывший царский генерал допрашивался «более 22 раз». Его били. Выбили оговор и на себя и на других. Но при объявлении ему об окончании следствия по делу, Раттэль 11 февраля 1939 г. собственноручно написал на протоколе, что «мною 31 декабря 1938 г. подано заявление Народному Комиссару Внутренних Дел СССР об отказе от показаний, данных мною следствию»¹⁶³. Но к делу это заявление приобщено не было. В судебном заседании Военной коллегии 2 марта 1939 г. Раттэль виновным себя ни в чем не признал, от своих показаний, данных на следствии, отказался, заявив, что они ложны и даны под физическим воздействием. Приговорен к расстрелу. Реабилитирован посмертно.

С полной уверенностью можно утверждать, что все уголовные дела на так называемых участников военно-фашистского заговора фальсифицировались совершенно конкретными людьми. На мой взгляд, совершенно типичной может считаться оценка уголовного дела на бывшего начальника курсов «Выстрел» комдива А.А. Инно-Кульдвер, сформулированная в определении Военной коллегии Верховного суда СССР от 29 сентября 1956 г. и состоящая в том, что оно «было сфальсифицировано бывшими работниками УНКВД по Московской области Бодулинским, Пиком и Столяровым»¹⁶⁴.

Весьма распространенным способом фальсификации уголовных дел в процессе предварительного следствия были допросы без ведения протокола. Следователь НКВД вызывал арестованного командира (политработника) и категорически требовал признаться в ведении контрреволюционной деятельности, в участии в военно-фашистском заговоре и т. п. Подавляющее большинство допрашиваемых решительно отметали эти обвинения не только на первом допросе, но и на десятом, двадцатом, а то и шестидесятом-семидесятом. В подобных случаях следователь никакого протокола допроса не вел и терпеливо, как матерый хищник в засаде, ждал своего часа. Рано или поздно наступал предел выдержки, терпения, мужества безвинных жертв. Сдавали нервы, надламывалась психика, иссякали силы, звучало «признание». И вот тогда-то следователь НКВД усердно фиксировал столь желанное для него заявление. И ему, очевидно, казалось, что он не даром ест свой хлеб с маслом, что он «честно» помогает советской власти в «очищении армии» от врагов народа.

В деле приговоренного к расстрелу комбрига А.Д. Зарина имеется только один протокол его допроса, тогда как, согласно справке из Лефортовской тюрьмы, Зарин допрашивался 25 раз¹⁶⁵. Бывший начальник штаба авиационной армии комбриг Н.Г. Андрианов с момента ареста и до окончания следствия по его делу допрашивался 26 раз. Между тем в его деле имеется лишь один протокол от 4 мая 1938 г., касающийся существа обвинения, составленный на 79 листах. Причем из него не видно, что Андрианов в течение трех месяцев, т. е. на 19 допросах, виновным себя не признавал; никаких протоколов подобных допросов просто не составлялось¹⁶⁶.

С грубыми нарушениями официально провозглашенных законов было проведено предварительное следствие по делу бывшего заместителя начальника АБТУ РККА комдива М.М. Ольшанского. Он был арестован еще 15 апреля 1937 г., но обвинение ему было предъявлено только через два месяца после ареста. Он вызывался на допрос в Лефортовской тюрьме 32 раза, а в деле имелось лишь четыре протокола его допросов да приобщенные к делу фальсифицированные следователем копии протоколов допроса арестованного Якобсона¹⁶⁷ и т. п. Но в условиях психоза 1937 года и эти явные фальшивки срабатывали. 20 сентября комдив Ольшанский был расстрелян.