1937. Трагедия Красной Армии

С особым усердием особисты охотились за прокурорами центральных учреждений. Военный прокурор ОКДВА диввоенюрист В.И. Малкис был арестован 15 января 1938 г. На допросе 20 июня 1938 г. он таки признал себя виновным. Как «организовывались» эти признания, можно судить по показаниям бывшего сотрудника особого отдела НКВД ОКДВА Ревенского: «…МАЛКИСА вначале допрашивал Хорошилкин, а затем поручил мне взять с МАЛКИСА собственноручные показания. Когда я принес Хорошилкину показания МАЛКИСА, то они ему не понравились потому, что в них не было лиц из ГВП. Хорошилкин тогда вызвал МАЛКИСА и заявил ему: «если ты не дашь показаний, то на твою жену возьмем десять показаний». МАЛКИС объяснил мне, что если он даст показания об АНТОНОВЕ, то они будут вызывать сомнение у НИКИТЧЕНКО. Об этом доложил Хорошилкину и тот распорядился надеть на МАЛКИСА наручники и добиться показаний от МАЛКИСА на ГРОДКО, РОГИНСКОГО и РЫЧКОВА[47]. При допросе МАЛКИСА мне Хорошилкин дал наручники, заявив: «Попугайте Малкиса, если он не сознается, наденьте на него наручники и добейтесь показаний». Я наручников МАЛКИСУ не применял и показаний от него не добился. Тогда Хорошилкин вызвал в кабинет МАЛКИСА и заявил: «Вам известно, что ожидает всех право-троцкистов. Вы дайте показания и Вам дадут не более 25 лет, если не дадите их, расстреляем». Таким путем он вымогал показания от МАЛКИСА»³⁹⁴.

Рогинский и Рычков как-то уцелели, а вот выдвинутый из Главной военной прокуратуры на пост заместителя наркома юстиции СССР диввоенюрист А.С. Гродко был 3 ноября 1938 г. арестован. Его обвинили в поддержании организационной связи с «заговорщиками» – бывшим военным прокурором ОКДВА В.И. Малкисом и др., которых он якобы укрывал от разоблачения и давал им указания затушевывать дела о вредительстве и диверсиях³⁹⁵. Следствие затянулось на 2 1/2 года. Видно, Гродко отчаянно сопротивлялся. Но, в конце концов, 9 июня 1941 г. Военная коллегия осудила его к ВМН. Реабилитирован посмертно.

9 февраля 1938 г. начальник Особого отдела ГУГБ НКВД ССР Н.Г. Николаев (Журид) просит Вышинского санкционировать арест военного прокурора Черноморского флота бригвоенюриста П.С. Войтеко, который, по мнению и оценке высокопоставленного особиста, «культивировал либеральное отношение к арестованным, тормозил ведение следствия, запрещал допрашивать арестованных после 12 часов ночи»³⁹⁶. За выполнение своего прокурорского долга бригвоенюрист Войтеко был арестован, и готовая на любую подлость Военная коллегия Верховного суда СССР 28 февраля 1940 г. приговорила его к длительному сроку заключения, отбывая который он и умер в 1945 г.

Приговором Военной коллегии Верховного суда СССР от 20 сентября 1938 г. был осужден к расстрелу бывший военный прокурор Краснознаменного Балтийского флота, член ВКП(б) с 1905 г. бригвоенюрист И.М. Стурман. Наряду со штампованным обвинением «участник контрреволюционной латвийской националистической организации», ему инкриминировалось также и то, что «используя свое служебное положение, выступал в защиту участников антисоветских организаций»³⁹⁷.

Подобные набеги особистов с целью беспощадного уничтожения в прокурорском корпусе всех, кто только помыслить посмеет о соблюдении «социалистической законности», неумолимо вели к значительному опустошению рядов военных прокуроров. По некоторым данным, в СибВО после ареста военного прокурора П. Нелидова и других работников остался один помощник прокурора, которому надлежало «изучить» около 500 дел. В Красноярском гарнизоне надзор за краевым УНКВД «осуществлял» красноармеец Ериков. В Новосибирске обязанности военного прокурора исполнял только что назначенный интендант 2-го ранга, а следователя прокуратуры – красноармеец³⁹⁸.

Наверное, правильно говорят, что последней умирает надежда. И у многих сотен тысяч людей, брошенных в застенки НКВД и на собственной шкуре испытавших полную свою беззащитность от беспредела всемогущих «чекистов», все еще теплилась надежда на прокуратуру Союза. Как же, она ведь самая справедливая, долбили изо дня в день по радио и в газетах. Заключенные даже в самом страшном сне не могли бы подумать о том, что в этой самой союзной прокуратуре еще в апреле 1938 г. было решено часть непрерывно поступавших жалоб без всякой проверки складывать в особые папки. Работавшая в 1939 г. в прокуратуре комиссия КПК при ЦК ВКП(б) обнаружила в этих тюках 160 тыс. документов³⁹⁹. Подобная же установка «не рассматривать жалобы» действовала и в главной военной прокуратуре. К моменту снятия с должности главного военного прокурора армвоенюриста Н.С. Розовского, здесь накопилось около 100 тыс. жалоб от арестованных военнослужащих РККА и членов их семей на необоснованные аресты, незаконные методы следствия⁴⁰⁰.