1937. Трагедия Красной Армии

Ссылаясь на то, что в дореволюционной России и в современных армиях всех важнейших иностранных государств военные суды и военная прокуратура находились в ведении командования армии и флота и организационно не связаны (или почти не связаны) с министерствами юстиции, ставший к этому времени заместителем председателя СНК СССР А.Я. Вышинский в записке на имя В.М. Молотова от 16 апреля 1941 г. посчитал целесообразным:

«1. Передать всю систему военных трибуналов и военной прокуратуры соответственно в ведение Наркоматов Обороны и Военно-Морского Флота.

2. Военную коллегию Верховного Суда СССР упразднить. Создать Главный Военный Суд и Главный Военно-Морской Суд. За пленумом Верховного Суда СССР сохранить высший судебный надзор за военными трибуналами и за прокурором Союза ССР сохранить высший надзор за деятельностью военной и военно-морской прокуратур и судов.

3. Разбирательство дел об измене родине, шпионаже (кроме военного шпионажа), диверсиях и террористических актах передать судебным коллегиям по уголовным делам Областных, Краевых и Верховных Судов Союзных и Автономных Республик, за исключением местностей, объявленных на военном положении»¹⁹⁸.

Такую позицию Вышинского в полной мере разделял нарком обороны маршал Советского Союза С.К. Тимошенко. Не исключено даже, что именно он был инициатором такой постановки вопроса. Во всяком случае, когда 5 мая 1941 г. на заседании Бюро Совнаркома СССР пунктом 21-м было намечено: «Об утверждении положения о военных трибуналах», Тимошенко за три дня до этого – 2 мая (даже в праздничный день!) спешит представить записку в правительство (на имя Р.С. Землячки). В этой записке нарком обороны не оставляет камня на камне от представленного наркомом юстиции СССР Н.М. Рычковым «Проекта положения о военных трибуналах». Коренной недостаток этого проекта Тимошенко усматривал в том, что здесь закреплялось руководство военными трибуналами со стороны народного комиссара юстиции СССР. «С этим согласиться, – писал Тимошенко, – ни в коем случае нельзя. «Проект» санкционирует разрыв между командованием Красной армии и военными трибуналами, устанавливая подчиненность последних Наркомюсту СССР, т. е. органу, не связанному с армией и не могущему быть в курсе актуальных задач боевой подготовки войск. Между тем, очевидно, что Народный Комиссариат Обороны СССР, отвечающий за все стороны жизни армии, должен иметь в своем распоряжении также и все рычаги укрепления советской воинской дисциплины, в том числе и военные трибуналы»¹⁹⁹.

Очевидно, чувствуя некоторую шаткость своей аргументации (например, о неспособности наркомюста знать актуальные задачи боевой подготовки), нарком обороны вслед за Вышинским ссылается на опыт старой русской и иностранных армий и решительно настаивает на том, что «военные трибуналы должны быть всецело подчинены Народному Комиссариату Обороны Союза ССР»²⁰⁰. Приведя еще ряд существенных, по его мнению, аргументов, Тимошенко заключает:

«Считал бы необходимым:

1. «Проект положения о военных трибуналах», представленный Наркомюстом СССР, не рассматривать.

2. Военные трибуналы подчинить Народному Комиссару Обороны Союза ССР.

3. Поручить комиссии из представителей: Наркомюста СССР, Народного Комиссариата Обороны Союза ССР, Народного Комиссариата Военно-Морского Флота, Наркомвнудела СССР, Прокуратуры СССР и Военной коллегии Верховного Суда СССР разработать новый проект положения о военных трибуналах и внести его на утверждение Правительства»²⁰¹.

Такую позицию наркома обороны СССР можно рассматривать и оценивать по-разному. Я склонен видеть в ней определенное стремление хоть как-то оградить личный состав Красной армии от бушевавшего в 1937–1938 гг. произвола внеармейских судебных органов. Такая позиция маршала Тимошенко тем более понятна, что и в 1939–1940 гг. военнослужащие нередко подвергались неправосудным судебным приговорам. А наркомату юстиции все казалось мало, все мнилось, что вдруг осудят недостаточно строго. «Чтоб зло пресечь», появляется секретный приказ НКЮ СССР № 0253 от 26 ноября 1940 г.: «Коллегия НКЮ СССР, заслушав доклад НКЮ РСФСР (т. Горшенин) и председателя Верховного суда РСФСР (т. Рубичев) о судебной практике по делам о контрреволюционных преступлениях за 1940 год, отметила в работе областных, краевых судов, верховных судов автономных республик, наряду с некоторым улучшением, ряд крупных недостатков и извращений. Как один из самых существенных недостатков коллегия НКЮ отметила, что, вопреки неоднократным указаниям НКЮ СССР о беспощадной борьбе с контрреволюционными преступлениями, ряд областных судов продолжает осуждать виновных в контрреволюционной деятельности к явно либеральным мерам наказания»²⁰². Приказ наркома юстиции был обязателен и для военных судов. Значит, они должны были еще более «завинчивать гайки». А между тем некоторые военные трибуналы и до этого приказа свирепствовали без всякой передышки.