1937. Заговор был

Однако никто из них, в том числе и Овсянников, не сообщали о какой-либо антисоветской деятельности Тухачевского. Будучи арестованным в 1938 году, Овсянников показал, что органы ОГПУ давали ему задание по разработке Тухачевского, но никаких компрометирующих его материалов установить ему, Овсянникову, не удалось».

Учитывая осведомленность агента Овсянникова, можно полагать, что он находился в достаточно близком окружении Тухачевского уже к 1925 г. И этим человеком мог быть именно бывший штабс-капитан, сокурсник Тухачевского по Александровскому военному училищу П.И. Овсянников, сотрудник Военно-исторического отдела Штаба РККА.

Из приведенных выше сведений и размышлений по их поводу в контексте рассматриваемой проблемы лишний раз подтверждаются соображения, высказанные в начале настоящей книги: даже при удачном осуществлении «дворцового переворота» военным заговорщикам следовало подумать о том, кто же будет управлять государством, причем в условиях, осложнившихся ожиданием близкой большой войны. Исторический опыт показывает, что даже генерал Бонапарт, при всех своих несомненных и разносторонних способностях, с учетом его эпохи, выросшей из Века Просвещения, создавал и преобразовывал свою Империю все равно главным образом в милитарном направлении. «Перманентная война» определяла вектор движения «имперской Франции». Конечно, История предоставляет нам вроде бы и иные примеры: генерала Ш. де Голля, генералиссимусов Ф. Франко, Чан Кайши. Однако следует заметить, что ни один из названных генералов не являлся выдающимся полководцем. Все они, даже весьма способный в военном отношении де Голль, оказавшись перед выбором — быть генералом или быть политиком, — волей, быть может, объективных обстоятельств, выбрали второе.

Все названные советские генералы, включая Тухачевского, Уборевича, Якира и др., были людьми, что называется, «до мозга костей» военными, прославленными на полководческом поприще, особенно первые, самые выдающиеся из советской военной элиты. При всем своем хорошем общем культурном развитии, в частности Тухачевский, они выросли не из Века Просвещения, а из Первой мировой войны и из Века Декаданса европейской культуры. Они прекрасно понимали, что в любом случае им понадобятся хорошие хозяйственники, умеющие управлять и государством в целом, и отдельными его, невоенными, отраслями. Мало того, все они, конечно же, не собирались менять вектор социально-экономического развития страны, особенно ввиду надвигавшейся войны. Все они, независимо от субъективных симпатий или антипатий, были за социализм, но с несомненной, по крайней мере на данном этапе, оборонной доминантой. Вот почему Тухачевский так сожалел о гибели Пятакова, на которого, во всяком случае, он лично, очевидно, делал большую ставку как на будущего «премьера». Мне думается, что «отстрел» бывших известных и малоизвестных «вождей» в 1936–1938 гг. в значительной мере был обусловлен именно этим обстоятельством — лишить любых заговорщиков надежд на то, что им удастся найти кого-либо, кто мог бы заменить у руля государства Сталина и его команду. В таком контексте, на мой взгляд, становится более понятна логика физического уничтожения не только некогда популярных «вождей большевизма» Зиновьева, Каменева, Пятакова, Рыкова, Бухарина и др., но также и Рудзутака, Розенгольца и им подобных.

«Призраки» из «завещания Ленина»

Несмотря на то что первым претендентом в очереди на ленинское наследие является Сталин, фон Лампе, исходя из убеждений, что Советская России чревата взрывом антисемитизма, летом 1923 г. считал, что «наследником» Ленина среди большевистских вождей будет не Сталин. «Хороша картинка! — записал он в дневнике. — В заместители ищут непременно русского, и проходит, по-видимому, Георгий Пятаков, известный по Киеву, потом ставивший свою подпись на кредитках!»

Примечательно, что сам, без преувеличения сказать, творец «большевистской революции» В.И. Ленин в своем «Письме к съезду» фактически опровергает категоричность ее диагноза «большевистская», когда начинает характеризовать самых выдающихся ее лидеров.

Троцкий, по его мнению, «самый способный человек в настоящем ЦК», не является большевиком. Троцкий и формально стал членом ленинской большевистской партии лишь с июня 1917 г., а до этого чаще всего выступал идейным и политическим противником Ленина.

Зиновьев и Каменев, выступившие против большевистского вооруженного восстания в октябре 1917 г., в сущности, тоже не являются большевиками. По мнению Ленина, «октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не является случайностью».