1938: Москва (СИ)

— Так, сейчас мухой на яму и возьми там у Афанасьича две коробки немецких разрывных, с серебряным носиком, и звеньев по количеству

Семка шмыгнул носом, зыркнул на Сереброва и выбежал из ангара. Затрещал двухтактный движок, младший механик унесся на мопеде выполнять поручение.

— Вычистили пулеметы?

— А как же. Вот он, малой, и чистит. Как в Общепите тарелки, в зеркало

— Идемте…

Механик оттолкал тележку в угол, закрыл все ящики на ключи и накрыл брезентом.

Серебров подвел его к носу своей машины, вытащил из кармана ключи, нашел нужный и открыл потайной отсек. Эта модификация была выполнена по его личному заказу в мастерских на Оаху. В полости под картером двигателя, между тоннелями первого маслорадиатора и нагнетателя стоял легкий чешский vz.23 «Зефир» с синхронизированным электроспуском. Его ствол был прикрыт подпружиненным щитком, заподлицо с обшивкой. Серебров называл его «последний шанс» и он был чем-то вроде однозарядного пистолетика-дерринджера за резинкой носка у бывалого шулера. Открыв замок он вытянул вниз на штангах подковообразный патронный ящик, в который укладывалась 200-зарядная лента. Теоретически ее хватало на то, чтобы отпугнуть или сбить один самолет, если отказывало основное вооружение или в нем кончались патроны.

— Собственно все. Вычистить, проверить, зарядить

— Сделаем…

К воротам подъехал мопед. Парень тащил две зеленых коробки.

— Во, Михал Михалыч, привез

— Давай сюда. Пока патроны протирай…

В Великую войну, когда патроны клепали (и жгли) миллиардами, на такие мелочи как криво или неглубоко посаженная пуля не обращали внимания. Дальнейшее можно представить — клин, отказ пулемета и — похоронка. Пусть с той поры прошло два десятка лет, а патроны в мире стали жечь лишь десятками миллионов, эти уроки не забываются. Старый Шайо сделал осмотр патронов железным правилом для техников у «Летающих леопардов», ему же всегда следовали техники Профсоюза. Но ленту к «последнему шансу» Серебров всегда осматривал и набивал сам. Если шанс последний, то его отказ — это уж совсем глумливая усмешка судьбы.

Достали ведро с песком — бросать негодные патроны, присели на тележку. Техник зарядил в машинку пустую ленту, а Серебров, засучил рукава, захватил горсть прохладных патронов из коробки. Норма, норма, норма, норма. Машинка побрякивала, выдавая уже наполненную ленту. Так, у этого капсюль нехорошо осажен. В ведро. Норма, норма, норма…

Подошел радист.

— Можно получить таблицу частот?

— Да, разумеется, — Серебров аккуратно ссыпал патроны обратно в ящик, немного покопался в конверте, полученном на Бирже, и выдал радисту стандартную пробитую оранжевую карточку с радиочастотами, вместе с листом бумаги из нагрудного кармана. Теперь его рация будет настроена на рабочие частоты по принятой схеме — «А» — переговоры внутри звена, «В» — второе звено, «С» — навигация и пеленгаторы, «D» — база или авианосец и так далее, до самой международной «H». Все остальное — крутить верньеры и щелкать кнопками выбора диапазона.

Снова норма, еще раз норма, норма, норма, норма…

Посмотрел вправо — японцы, отгородившись брезентовой ширмой, ковыряются в двигателе «Райдэна». Курода, вон — только быстро поклонился, когда въехали в ангар, и снова за ширму, ругаться.

«Хе, погорели, погорели прокладочки-то…» — эта мысль вызвала другую. Да, действительно надо написать. Только ленту добить сперва. Норма, норма, норма…

Посмотрел налево. Мосс сменила официальный наряд на бриджи, клетчатую рубашку с коротким рукавом и босоножки на пробковой платформе. Сидит, полулежа, привалившись к пилону «стрекозы» и что-то рисует в блокноте. Нашла время для эскизов… Норма, норма, норма…

— Двести штук, — оружейник постучал пальцем по счетчику

Серебров взял ленту, поднял и пропустил сквозь пальцы тяжесть ее ребристого холодного тела, пошатал несколько патронов. Порядок.

— Заряжайте

— Семка! На, ленту закладывай, только оботри еще разок…

Обтерев рук тряпкой и вымыв их от масла, Серебров пошел к своему «царскому ложу». Подумал немного, достал блокнот и начал писать письмо, стараясь в наиболее четкой и сухой форме передать свои ощущения и соображения по той мозаике фактов и ощущений, которая у него сложилась из трех больших частей.

Во-первых, японцы и их новый истребитель, который они так хотели опробовать против аналога «супермарина».

Во-вторых, сведения, которые ему сообщил старина Мо.

В-третьих, собственные ощущения Сереброва. С Востока определенно задул горячий ветер.

Он в задумчивости постучал карандашом по краю блокнота. Восток, восток… может черт с ним со всем, полететь на Гавайи длинной дорогой через Португалию, Панаму и Калифорнию? А то прилетишь вот так, допустим, в Нагасаки, а там здрасте-пожалуйста, тэнно Сёва объявил войну угнетающим южно-азиатских собратьев по расе проклятым британцам…

Стоп. Почему именно британцам?