1939. Альянс, который не состоялся, и приближение Второй мировой войны

Ванситтарту не нужно было поучений Майского или Литвинова, чтобы самому раньше других разглядеть нацистскую угрозу миру. Как и Литвинов, Ванситтарт не получил наград за свою дальновидность; его убрали с дороги в 1938 году за слишком красноречивую настойчивость в указывании слабых мест британской внешней политики. Он тоже мало фигурирует в конце этой истории, возвращаясь лишь иногда, чтобы напомнить о британских провалах 30-х годов и указать на опасность позиции, занятой советским руководством после августа 1939 года. Батлер и Криппс также не в последних рядах боролись за преодоление кровожадной, питаемой лишь идеологией, враждебностью Форин офиса к сближению с Советским Союзом. Взгляды Батлера в особенности были вовсе не так однолинейны, как представляют себе некоторые историки.

6

Важной причиной Второй мировой войны был антикоммунизм предвоенных лет. Конечно не он один; другими причинами были несогласие Германии с Версальским договором, англо-французские разногласия и слабость, депрессия 30-х годов. Но в основе провала англо-франко-советской кооперации против нацизма лежал антикоммунизм. Связь война — революция была доминантой высказанных и оставленных про себя умозаключений англо-французских политиков в отношении Советского Союза в годы между мировыми войнами. Нельзя сказать, что эта доминанта не встречала сопротивления; наоборот, читатель слышал голоса Эррио, Манделя, Черчилля, Ванситтарта, Коллье и других. Но в решающие моменты верх брал антикоммунизм: в 1934—1935 гг. когда на место убитого Барту пришел Лаваль и выхолостил франко-советский пакт; в 1936 году, когда Иден блокировал намечавшееся англо-советское сближение; и, наконец, в 1939 году, когда Чемберлен саботировал альянс с Советами, а Даладье и Бонне — верные Лондону и собственному антикоммунизму — пошли у него на поводу. Когда Чемберлен говорил, что не верит в советскую военную мощь или в опасность нацистско-советского сближения, это делалось с целью избегнуть, по его мнению, риска делать уступки Советскому Союзу.⁴⁵ Мы можем действовать без Советского Союза, говорил Чемберлен, хотя в моменты наибольшей опасности многое доказывало обратное. Черчилль и Ллойд Джордж, например, с насмешкой отвергали такие аргументы.

Не в меньшей степени, чем страх перед мощью нацизма, умиротворителями руководили опасения победить фашизм. Эта победа не могла быть достигнута без альянса с Советами, без возрастания советского престижа, без риска распространения коммунизма по Европе. Многие могут сказать: так в итоге и получилось, опасения Чемберлена оправдались. Это не совсем верно. Сам сценарий идеологов 30-х годов и то, что из него получилось после 45-го, были результатом провала политики коллективной безопасности и последовавшим за этим нацистско-советским пактом о ненападении. По тому сценарию, которому не суждено было разыграться, победоносные французские и польские армии, в союзе, конечно, с британскими, американскими и советскими силами, могли бы блокировать — особая роль здесь отводилась Польше — нежелательную коммунистическую экспансию в Европу. Советский престиж от этого бы только вырос, и советский коммунизм не заполнил бы тот политический вакуум, который неизбежно создало бы падение поляков и французов.

Советское правительство должно было бы больше заботиться о себе. Нельзя сказать, что именно чудовищные и кровавые чистки 30-х годов стали причиной охлаждения англо-советских и франко-советских отношений; чистки начались, когда отношения уже охладели. Но они были прекрасным оправданием всех действий антикоммунистов, которые препятствовали улучшению отношений с Советским Союзом. Сначала сталинские репрессии были направлены против «старых большевиков», а их судьба никого во Франции и Англии, за редкими исключениями, не беспокоила. Репрессии против командного состава Красной армии были совсем другим делом. Они послужили прекрасным топливом для антикоммунистических костров, потому что позволяли говорить об ослаблении — да и на самом деле ослабляли советскую военную мощь в критический момент преддверия войны. Но несмотря на все это во время мюнхенского кризиса Красной армии все же удалось провести впечатляющую мобилизацию на западных границах СССР. В зачет Красной армии пошли и действия против японцев на дальневосточной границе в 1938—1939 гг., хотя французские и британские политики старались уделять этому как можно меньше внимания. В той долгой войне, которая предусматривалась англо-французскими военными планировщиками, даже ослабленная Красная армия могла сыграть ключевую роль.