1941, 22 июня

С начала 20-х годов Сталин привык смотреть на Германию как на естественного союзника. В конечном счете Германия, согласно указаниям классиков марксизма-ленинизма и директивам Коминтерна, должна была стать социалистической. Сталина, озабоченного превращением Советского Союза в мощную военную державу и утверждением собственной, никем не оспариваемой диктатуры, устраивала любая дружественная СССР Германия, вне зависимости от ее режима. Национал-социализм даже был лучше, чем любой другой режим, ибо начисто вымел демократию из Германии. Образ мышления немецкого диктатора был советскому диктатору куда ближе и понятнее, чем позиция государственных деятелей демократического Запада.

Сталин несомненно добивался дружбы и союза с национал-социалистической Германией. Ретроспективное рассмотрение предыстории пакта в 1933-1937 годах дает достаточное основание для этого вывода.

История советско-германского пакта от 23 августа 1939 года изучена на Западе довольно полно. Имеется обширная литература по этому вопросу.

В Советском Союзе долго существовало табу на изучение советско-германских отношений в гитлеровский период. Советская официальная историография едва начинает пробуждаться в связи с официальным осуждением пакта в декабре 1989 года. До этого времени она оперировала теми же аргументами в пользу заключения пакта, какие были санкционированы Сталиным при подготовке к печати «всеобъясняющего документа» Исторической справки «Фальсификаторы истории» в 1948 году, немного обновленными в 1959 году в связи с 20-й годовщиной начала второй мировой войны.

Сомнения и настойчивость

В январе 1933 года к власти в Германии пришла национал-социалистическая партия во главе с Гитлером.

Отношение ВКП(б) (Сталина) к национал-социализму в 1933 году и в первой половине 1934 года основывалось на характеристике, данной фашизму Исполкомом Коммунистического Интернационала как открытой террористической диктатуре финансового капитала, имеющей своей социальной опорой мелкую буржуазию. С этим были связаны и оценка социал-демократии как социал-фашизма, и – как практический вывод – отказ коммунистов от единого фронта с социал-демократами. XIII пленум ИККИ полагал, что быстро назревающий экономический и социальный кризис перерастет в революционный, что в свою очередь приведет к установлению диктатуры пролетариата. Чем скорее это произойдет, тем лучше. Взгляд на фашизм как на своего рода ускоритель революционного процесса был одной из коминтерновских химер.

Жизнь, однако, не подтверждала правильности установок ИККИ. Коммунистическая партия Германии своей борьбой против германской социал-демократии оттолкнула от себя значительную часть рабочего класса в сторону национал-социализма. Раскол в среде рабочего класса Германии, вызванный установками Коминтерна и политикой КПГ, облегчил переход власти в руки национал-социалистической партии Гитлера вполне законным путем – в результате всеобщих выборов, на которых она собрала 11,7 млн голосов (социал-демократы – 7,2; КПГ – около 6 млн).

С приходом Гитлера к власти началось охлаждение, а затем и обострение советско-германских отношений.

На всемирной экономической конференции 1933 года Гугенберг, немецкий министр экономики и сельского хозяйства, объявил Восточную Европу, включая Украину, полем германской экспансии. В Германии штурмовики и эсэсовцы начали нападать на советских граждан. Советские журналисты подвергались гонениям.

Германские нацисты своей программой экспансии на Восток, антисоветскими речами, хулиганскими выходками штурмовиков сделали невозможным в то время осуществление стремления Сталина к широкому политическому урегулированию отношений с Германией.

То, что такое намерение у Сталина действительно было, подтверждается многочисленными фактами. В первой половине мая 1933 г., спустя три месяца после прихода Гитлера к власти, группа высокопоставленных немецких офицеров во главе с генералом фон Бокельбергом посетила Москву по приглашению советского генерального штаба. Нарком обороны Ворошилов в своей речи на приеме в честь немецкой военной делегации специально подчеркнул желание Красной Армии сохранить прежние дружественные отношения с рейхсвером. Примерно в это же время Сталин прочел русский перевод «Майн Кампф». Если он и не был окончательно убежден в антисоветских планах Гитлера, полагая, вероятно, что изрядная доля высказываний Гитлера является не более чем пропагандой, то во всяком случае должен был как-то реагировать. Сношения с рейхсвером были прекращены, а его сооружения на советской территории закрыты.