1941. На главном направлении

3. Президент Германии фон Гинденбург приветствует делегацию РККА на маневрах. Слева второй – М.Н. Тухачевский (1932)

Сейчас находятся недалекие или злонамеренные люди, которые утверждают, что масштабы репрессий сильно преувеличены и образовавшуюся в количественном отношении брешь удалось закрыть. Так что «чистка» кадров не сказалась на боеспособности РККА и ВМФ, а наоборот – укрепили их. К этому мнению присоединились и авторы новой 12-томной истории Великой Отечественной войны, утверждающие, что «масштаб репрессий, развязанных режимом (Сталиным) в 30-е годы, был незначителен, и их вред ещё не доказан»! Видимо, для «доказательства» маловато расстреляли…

Между тем, репрессии продолжались и после годов «большого террора» и с началом войны. Так, уже в первые ее дни в числе репрессированных оказались вчерашний командующий ВВС РККА генерал-лейтенант П. В. Рычагов, начштаба ВВС РККА генерал-майор П. С. Володин, командующий ВВС Северо-Западным фронтом генерал-майор А. П. Ионов, командующий ВВС Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Е. С. Птухин, его начштаба генерал-майор Н. А. Ласкин, заместитель командующего ВВС Западного фронта генерал-майор А. И. Таюрский (список можно продолжать).

Перед войной было сформировано большое количество новых соединений и объединений. И при их формировании особенно остро ощущалась нехватка квалифицированных кадров оперативного звена. На вакантные должности зачастую назначались люди, не имевшие достаточного опыта и знаний, которые боялись принимать решения, не согласованные с вышестоящей инстанцией. Кроме того, надо учитывать моральную сторону последствий террора. Уцелевшие в ходе репрессий, за редким исключением, были запуганы. Лишенные самостоятельности, они подавляли в себе любую инициативу, ведь в случае неудачи их могли обвинить в умышленном вредительстве. Гораздо проще и безопаснее было старательно выполнять спущенные сверху приказы, какими бы бессмысленными они не казались в изменившейся обстановке, а потом пассивно дожидаться новых руководящих указаний и, главное, «не высовываться». Качественный уровень командных кадров резко снизился. В дальнейшем читатель будет иметь возможность убедиться в этом.

Репрессии заметно обострили и без того тяжелую ситуацию с обучением командных и технических кадров, особенно в высших военных учебных заведениях. Ведь их руководящий и преподавательский состав тоже серьезно пострадал в тот период. Из всех начальников военных академий уцелел лишь один. Были последовательно расстреляны пять сменявших друг друга начальников Военно-морской академии и шесть руководителей курсов «Выстрел»[28]. После разоблачений многочисленных «врагов народа» многие труды видных советских военных теоретиков и практиков, особенно тех, кто был репрессирован, оказались под запретом. Их выводы и рекомендации по подготовке вооружённых сил и всей страны к будущей войне так и не были реализованы.

Последствия предвоенных репрессий оказались для Красной армии особенно тяжелыми ещё и потому, что она имела очень небольшой резерв офицеров, обладавших боевым опытом Первой мировой войны. Ведь значительное число офицеров старой армии погибли или бежали из страны в ходе революции и Гражданской войны. К концу этой войны в Красной армии служило примерно 75 тыс. из 250 тыс. бывших царских офицеров. При этом многие из них занимали ключевые должности. Например, за годы Гражданской войны в должности начальников штабов дивизий служило примерно 600 бывших офицеров. Но их последовательно «вычищали» из армии. В 1937–1938 гг. жертвами репрессий стали ещё 38 из уцелевших к тому времени 63 бывших начштадивов[29]. При этом большинство из них лишились своих должностей только по причине неподходящей анкеты. Подобные меры окончательно добили преемственность Красной армии со старой русской военной школой, и без того уже основательно разрушенной революцией.

Не менее тяжело отразились репрессии на морали и дисциплине личного состава, существенно подорвав взаимное доверие бойцов и командиров. Да это и понятно: многие известные всем и каждому в СССР полководцы, легендарные герои Гражданской войны, воспетые в стихах и прозе, чьи портреты можно было встретить повсюду, включая школьные учебники, в одночасье оказались матерыми заговорщиками, двурушниками, шпионами, диверсантами и предателями.