1941: неизбежный реванш СССР

При поддержке советских эмиссаров новые прибалтийские правительства провели целый ряд социальных реформ и развернули активную пропагандистскую кампанию по их обоснованию, ссылаясь на советский опыт. В рамках этой кампании 14–15 июля были проведены выборы в парламенты трех стран, в ходе которых победили кандидаты левых избирательных блоков. 21 июля вновь избранные парламенты Эстонии, Латвии и Литвы приняли решения о восстановлении в них Советской власти и обратились к Советскому Союзу с просьбой об их приеме в его состав. Соответственно 3, 5 и 6 августа 1940 г. Верховный Совет СССР утвердил законы о принятии Литовской, Латвийской и Эстонской ССР в состав Советского Союза[109].

Тем временем, согласовав этот вопрос с Италией и Германией, советское правительство 26 июня предложило Румынии возвратить СССР Бессарабию и передать ему Северную Буковину. Убедившись в том, что никакой поддержки со стороны великих держав не будет, Бухарест 28 июня принял это предложение Москвы. В результате решения Бессарабского вопроса Советскому Союзу удалось восстановить советско-румынскую границу по рекам Прут и Дунай, установленную еще решением Берлинского конгресса 1878 г. Бессарабия была освобождена от румынской оккупации и воссоединилась с СССР. Что касается Северной Буковины, то в данном случае имело место присоединение этой территории к Советскому Союзу и установление новой границы между Прутом и Карпатами. 2 августа VII сессия Верховного Совета СССР приняла закон об образовании Молдавской ССР и включении в состав УССР Северной Буковины и трех уездов Бессарабии на черноморском побережье[110].

Были ли действия СССР в отношении Польши, Финляндии, стран Прибалтики и Румынии агрессией? Согласно конвенции об определении агрессии 1933 г., предложенной именно советской стороной, агрессором признавался тот, кто совершит «объявление войны другому государству; вторжение своих вооруженных сил, хотя бы без объявления войны, на территорию другого государства; нападение своими сухопутными, морскими или воздушными силами, хотя бы без объявления войны, на территорию, суда или воздушные суда другого государства; морскую блокаду берегов или портов другого государства; поддержку, оказанную вооруженным бандам, которые, будучи образованными на его территории, вторгнутся на территорию другого государства, или отказ, несмотря на требование государства, подвергшегося вторжению, принять, на своей собственной территории, все зависящие от него меры для лишения названных банд всякой помощи или покровительства». Причем в конвенции специально оговаривалось, что «никакое соображение политического, военного, экономического или иного порядка не может служить оправданием агрессии» (в том числе внутренний строй и его недостатки; беспорядки, вызванные забастовками, революциями, контрреволюциями или гражданской войной; нарушение интересов другого государства; разрыв дипломатических и экономических отношений; экономическая или финансовая блокада; споры, в том числе и территориальные, и пограничные инциденты)[111].

Исходя из содержания конвенции, получается, что Советский Союз совершил агрессию против Польши и Финляндии, тогда как в отношении стран Прибалтики единственным действием Москвы, которое подпадало под действие этой конвенции, было введение военно-морской блокады региона. Однако на самом деле эта ситуация с точки зрения международного права является еще более запутанной. Дело в том, что конвенция 1933 г. в 1939–1940 г. не являлась действующим документом международного права, так как изначально планировалось, что она будет дополнением к Конвенции о сокращении и ограничении вооружений, которая должна была быть выработана международной Конференцией по разоружению. Однако работа конференции завершилась безрезультатно, а, согласно базовым принципам права, в силу недействительности основного договора не вступает в силу и акцессорный. Более того, поскольку конвенция об определении агрессии совершенно не применялась ни в международном праве, ни в международных отношениях, она имела для всех ее участников ту же международно-правовую силу, что и односторонняя декларация. Соответственно, соблюдение условий данной конвенции являлось для СССР всего лишь актом доброй воли, которая в свою очередь определялась конкретной международной ситуацией. В силу действовавшего до 1945 г. международного права каждое государство имело право на так называемую самопомощь. То есть государство, считавшее, что действия другого государства содержат угрозу для его жизненно важных интересов, могло в соответствии с действующим международным правом прибегнуть к силовым действиям с целью устранения этой угрозы[112]. Таким образом, в 1939–1940 гг. Советский Союз не совершал никаких агрессивных действий в отношении своих западных соседей.