1941. Вяземская катастрофа

«После передачи войск 32-й армии в состав 19-й Бодров следовал в направлении на Можайск вначале со штабом 32-й армии, потом со штабом 19-й армии. В ночь на 11.10, когда войска 19-й армии в тяжелой обстановке стремились пробиться из окружения, Бодров вместо того, чтобы возглавить какую-либо часть или подразделение и организовать выход из окружения, с группой командиров в 5 человек оставил войска и направился на восток.

Спасая собственную жизнь, Бодров закопал в землю партбилет, генеральское удостоверение, орден Красной Звезды и медаль XX лет РККА. Свое генеральское обмундирование Бодров сдал колхозникам и вышел из окружения в гражданском платье. Свое личное оружие — револьвер Бодров из окружения не принес»[344].

В результате растерянности и неорганизованности командиров целые дивизии и полки рассыпались на мелкие разрозненные группы, переставая быть боевыми единицами. Так, вышедший из окружения политрук Комиссаров доложил:

«В одной из деревень в районе Вязьмы группа безоружных красноармейцев осталась ночевать в деревне, зная о том, что противник находится в 3–4 километрах. Некоторые из красноармейцев заявляли: „Нам некуда больше идти, нам все равно“. Эта группа людей в количестве 800 человек была захвачена в плен без единого выстрела<…>.

Много красноармейцев, и в первую очередь уроженцев областей, занятых противником, разбежались по домам и остались на территории, занятой противником».

«Особенно следует отметить, что раненые бойцы и командиры, как правило, оставались без всякой медицинской помощи… Тяжелораненые или раненные в ноги, которые не могли идти и даже ползти, в лучшем случае оставались в деревнях или просто бросались на поле боя, в лесах и погибали медленной смертью от голода и потери крови.

Все это происходило на глазах людей и являлось одной из причин того, что многие красноармейцы и командиры стремились уклониться от боя и скрытыми путями пробраться к своим частям, ибо в ранении видели неизбежность гибели».

Бои на Можайской линии обороны. Упорные бои с окруженными войсками в районе Вязьмы надолго сковали основные силы 40-го и 46-го моторизованных корпусов и задержали их смену. Передовые отряды, назначенные для преследования, оказались слишком слабыми, чтобы преодолевать усиливавшееся сопротивление противника на новых рубежах. Они могли продвигаться вперед, только неся очень большие потери. Командующий армией генерал-фельдмаршал фон Клюге констатировал, что «психологически на Восточном фронте сложилось критическое положение, ибо, с одной стороны, войска оказались в морозную погоду без зимнего обмундирования и теплых квартир, а с другой — непроходимая местность и упорство, с которым противник обороняется, прикрывая свои коммуникации и районы расквартирования, чрезвычайно затрудняют продвижение вперед наших, пока еще слабых, передовых отрядов» [21]. Лишь 14 октября удалось перегруппировать главные силы действовавших под Вязьмой соединений 4-й армии, но уже не для преследования (поздно!), а для наступления. Фон Клюге ввел в сражение относительно свежие дивизии, до этого находившиеся во втором эшелоне или на пассивных участках фронта, стремясь развить наступление вдоль Минской автострады, Киевского и Варшавского шоссе. Но русским к этому времени удалось создать на главных магистралях, ведущих к Москве, оборонительный заслон, о котором ничего не знала немецкая разведка. В таких условиях 13–18 октября на московском направлении разгорелись ожесточенные бои.

Вкратце рассмотрим ход боевых действий на различных участках Можайской линии обороны.

Командующий Западным фронтом потребовал от войск:

«Учитывая особо важное значение укрепрубежа, объявить всему командному составу до отделения включительно о категорическом запрещении отходить с рубежа. Все отошедшие без письменного приказа военных советов фронта и армии подлежат расстрелу»[345].