1945. Год победы

Началу действий штурмовых отрядов и групп, как правило, предшествовала короткая, но мощная артиллерийская подготовка. Значительная часть артиллерии, вплоть до двенадцатидюймовок, использовалась для ведения огня прямой наводкой. Перед атакой укрепленного здания штурмовой отряд обычно делили на две группы. Одна из них под прикрытием огня танков и артиллерии врывалась в здание, блокировала выходы из подвальных помещений, а затем уничтожала их фанатами и бутылками с горючей смесью. Вторая группа очищала верхние этажи от автоматчиков и снайперов. Для борьбы с засевшей в домах и подвалах пехотой удобным и эффективным оружием оказались трофейные фаустпатроны, которые охотно использовали наши бойцы. Так, в армии Катукова к началу штурма их запасли 3000 штук.

24 апреля 3-я ударная армия, медленно продвигаясь к центру Берлина, овладела пригородом Рейникендорф и достигла северного берега канала Берлин — Шпандауэр — Шиффартс. Генерал Кузнецов, уже нацелившийся мысленно на рейхстаг, устроил персональный разнос командованию 7-го стрелкового корпуса: «7-й ск в течение истекших двух суток фактически топчется на одном месте. Все это происходило только потому, что лично командиры полков, дивизий и сам комкор по-настоящему бой не организовали и должной требовательности к своим подчиненным не проявили». И для танкистов Кириченко нашлось у командарма доброе слово: «Прикажите командирам бригад возглавить на головных танках свои бригады и повести их в атаку на Берлин, иначе ни чести, ни славы своего корпуса вы не завоюете.

О панцерфаустах будете потом рассказывать детям».

Справа к этому же каналу вышли 1-й механизированный и 12-й гвардейский танковый корпуса. Соединения армий Чуйкова и Катукова форсировали Шпрее.

«Ось нашего наступления проходила по улице Вильгельмштрассе, — вспоминает Катуков, — упиравшейся в парк Тиргартен, что неподалеку от имперской канцелярии и рейхстага. Очень мешали нам фаустники. Засядет иной в канализационном колодце или в подвале дома и бьет по вырвавшимся на улицу танкам. Выпустит фаустпатрон — и машина запылала…

Мы знали, что в германской столице есть метро. Но в горячке боя или забыли об этом, или просто недооценили с военной точки зрения значение подземных коммуникаций. А между тем они давали фашистам отличные возможности для маневра. Пользуясь метро, гитлеровцы могли наносить удары с тыла по советским войскам, уже прорвавшимся к центру города…

Обычно саперы и автоматчики прокладывали путь танкам, предварительно выкурив из щелей фаустников. Попытки применять танки без прикрытия приводили лишь к большим потерям от огня артиллерии и фаустников. Но автоматчиков было мало, и танкистам часто самим приходилось расчищать себе дорогу. По узким улицам одновременно могли продвигаться только две машины. Первые танки вели огонь, а следующие стояли в очереди. Если одна из машин выходила из строя, на ее место становилась другая. Так, метр за метром, подавляя огневые точки, гвардейцы прорубали себе путь в плотной обороне противника».

Настоящий конвейер смерти!

Уже после войны командарм рассказывал: «Там ведь у меня погибло 8 тысяч танкистов, 4 командира бригад, 22 комбата, несколько командиров полков, две сотни танков».

3-я гвардейская танковая армия, проведя мощнейшую 55-минутную артподготовку, преодолела канал Тельтов; лидировавший 6-й гвардейский Киевский танковый корпус генерала В. А. Митрофанова, развивая наступление в северном направлении, к исходу дня достиг железной дороги Берлин-Потсдам в пригороде Лихтерфельде.

В связи с неустойчивой погодой и тем обстоятельством, что «театр военных действий» был окутан дымом, использование бомбардировочной авиации затруднялось. Тем не менее 25 апреля бомбовозы 16-й воздушной армии нанесли по центру Берлина два массированных удара, в которых приняло участие в общей сложности 1489 самолетов. Ночью вышла на цель армада 18-й воздушной армии.

Наверно, в немцев все-таки попали. Но и танкистам Рыбалко немало досталось от собственной авиации, которая, «спуская бомбовый груз с больших высот, бомбила наши боевые порядки, причем было убито и ранено до 100 человек, сожжено 16 автомашин и 6 орудий. По поводу этих безобразий командарм просил комфронта произвести расследование». Перепало и танкистам Лелюшенко: «Двое с половиной суток мы были под ударом своей авиации. Над организацией взаимодействия с авиацией надо много работать». И пехотинцам Чуйкова: «В Берлине штабу 4-го корпуса здорово всыпала наша авиация, около 100 человек вышло из строя. Штаб 29-го корпуса тоже здорово потрепала своя авиация, в то время как на наблюдательном пункте у меня был генерал Сенаторов — заместитель командующего воздушной армией, и он ничего не мог сделать».

В итоге — докладывал начальник штаба 3-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенант Д. Д. Бахметьев, «пришлось просить маршала Конева, чтобы не было никакой авиации, потому что наши войска стали бояться своей авиации, как только появляется авиация, то разбегаются кто куда».