1945. Год победы

Но войска все время «наступали на одни и те же грабли». Только на моей памяти наше наступление стопорилось три раза по следующей причине. Пехота нарывалась на очередной спиртзавод или винный склад, и тут начиналось… Один раз нас, артиллеристов, даже послали собирать пьяных пехотинцев, лежавших в лужах спирта на одном из таких заводиков».

Радист 13-го артполка 1-й Пролетарской стрелковой дивизии Л. М. Полонский описывает взятие 11-й гвардейской армией станции Вигбольд в семи километрах от южной окраины Кёнигсберга:

«Станцию отбили у немцев благодаря смелой атаке самоходчиков. Когда они захватили станцию, то там обнаружился огромный спиртзавод. И тут по всей округе война на пару дней «закончилась». И что там происходило, я по сей день иногда перед глазами вижу. Все войско кинулось пьянствовать. Люди тонули в вине. Многие сразу начали выяснять отношения и стрелять друг в друга. Вино и спирт заливали в ведра, каски, канистры, в бочки из-под бензина. Пьяные бойцы бродили по подвалам завода и, не найдя выхода или будучи не в состоянии дойти до него, валились на залитый вином пол подвала… Упавшие во хмелю на пол, захлебывались в «винных реках» и погибали. Но на это мало кто обращал внимание. Оргия продолжалась. Кругом сплошные крики, мат, стрельба, храп, стоны, пение, команды офицеров — всё смешалось! На передовой никого трезвого не осталось. Танки стояли не на исходных позициях для атаки, а вокруг завода. Танки без экипажей. Одним словом, наше наступление остановилось. На третий день после начала вакханалии на станцию прибыл командарм. Или это был член Военного совета 11-й гв. А. генерал-майор танковых войск, по фамилии Куликов (точно не вспомню). Посмотрел, что творится на спиртзаводе, и приказал открыть дамбы и затопить завод, стоявший в низине. Солдатам дали в распоряжение десять минут на то, чтобы они покинули завод. Но многие были мертвецки пьяны и не смогли подняться и идти. Их затопили вместе с заводом. И пока наши войска «выпивали», немцы смогли подтянуть резервы на данном участке и закрыть прорыв. Я сейчас не утрирую и не сгущаю краски…Что было, то было… Но я не считаю, что только эта история в Вигбольде предопределила частичный провал февральского плана наступления, подразумевавшего захват Кёнигсберга. Там еще много чего всякого-разного происходило… Просто не хочется сейчас об этом говорить».

Об этой грандиозной попойке среди местных жителей до сих пор ходят легенды.

Да и у 28-й армии, как свидетельствует М. Ф. Косинский, возникали аналогичные проблемы на пути к Прейсиш-Эйлау:

«С трудом, ежеминутно рискуя жизнью, мы выбрались из Шлодиттена и через час добрались до поселка. Что там творилось! Он, видимо, был захвачен нашими частями так внезапно, что население не успело его покинуть. Наличие в нем спиртового завода и населения, главным образом женщин, послужило причиной полнейшего падения дисциплины среди наших солдат.

Улицы были переполнены пьяными солдатами, устраивавшими форменную охоту на немок, забывшими чувство долга, потерявшими человеческий облик. Спиртовой завод пылал ярким пламенем.

Мы возвратились в Шлодитген. Там выяснилось, что немцы атаковали населенный пункт, в котором мы только что были. Выбили из него наших с большими потерями. Срочно пришлось снять части с других участков фронта, создать «кулак» и, опять-таки ценой немалых потерь, вновь захватить этот небольшой населенный пункт».

В городе Дейч-Эйлау развернулся госпиталь 2-й ударной армии, в котором служила санитаркой В. Е. Ходько:

«Палатки уже не разбивали, а решили размещать поступающих к нам в местном церковном здании, сами же расселились по немецким домам. Раненых к тому моменту становилось постепенно все меньше и меньше…

Зато к нам стал поступать новый контингент. Как правило, было две категории. Первая — это отравленные спиртом наши русские солдаты. Как вошли в Германию, так они и пошли искать выпить. Это ж русский человек, он не может иначе. Начальство искало тряпки, картины и потом вагонами отправляло в Россию. А простые солдаты искали спиртное. На заводах же немецких ликеро-водочных специально оставляли отравленный алкоголь. И наши солдаты, конечно, напивались до смерти. Тех, кто оставался жив, отправляли к нам, мы их собирали и отправляли дальше. Поступали и партии по тридцать-сорок человек. Бывало, привезут, и у нас они умирают. Что делали с телами, я не знаю. Их от нас увозили, и то ли сжигали, то ли закапывали. Наверное, был специальный морг организован».