1953. Ликвидация Сталина

Не знаю, какая участь постигла моего полувыдуманного информатора, которого я назвал Иннокентием Володиным, но хочется «хеппи-энда», которым я и завершаю его историю. Берия сдержал свое обещание, данное полгода назад через безымянного надзирателя: в один из дней начала апреля 1953 г. Володин был выпущен, изрядно побитый и помятый, но непоправимых травм (если не считать нескольких выбитых зубов) не получивший.

О работе в МИДе при руководстве этим ведомством Молотова, понятно, и речи быть не могло. Но Берия устроил его на работу преподавателем МГИМО. Четыре года спустя, после разгрома «антипартийной группы Молотова – Кагановича – Маленкова», Володин сумел изобразить из себя «жертву молотовщины» и вернуться в МИД. В центральный аппарат, разумеется, о поездках за границу больше и речи не было. Даже на отдых на Черное море Иннокентий ездил теперь под негласным надзором КГБ. Выпускать в соцстраны его стали только при Брежневе. В 1972 г. вышел на пенсию, умер в 1980-м…

Но самым важным вопросом было урегулирование конфронтации на Дальнем Востоке. Имея на руках войну с США и не только, а в союзниках – достаточно ненадежный Китай, надо было кончать дело миром. Берия тоже явно понимал (по крайней мере, судя по записи 20 декабря 1952 г.), что «на Китай, может, не надо так надеяться. Коба им очень идет навстречу. Зачем?.. А Коба дает им больше, чем надо» ( Берия Л.П. С атомной бомбой мы живем! С. 179; орфография оригинала . – В. К. ).

28–30 марта 1953 г. КНР и КНДР приняли индийский план обмена пленными, до того безоговорочно ими отвергавшийся (Корейская война // Википедия). Меры по воссоединению Тихоокеанского флота и упразднению Восточно-Сибирского военного округа также явно были направлены на снижение уровня конфронтации в первую очередь на Дальнем Востоке.

26 апреля были возобновлены мирные переговоры в Пханмынджоне.

18 июня Южная Корея освободила 27 000 северокорейских и 18 000 китайских пленных, отказавшихся вернуться домой, под власть коммунистов. Коммунистическая сторона настаивала на возвращении этих военнопленных, однако США и Южная Корея были категорически против и в итоге настояли на своем. В конце концов, 16 января 1954 г. первую партию китайских пленных, отказавшихся вернуться в КНР, отправили на Тайвань. С тех пор на Тайване 16 января отмечается как «день свободы». Будь это при жизни Сталина (по крайней мере, до сентября 1952 г.), такое поведение США и Южной Кореи наверняка было бы использовано как предлог для новой конфронтации…

Между прочим, освобождение Южной Кореей этих военнопленных произошло примерно тогда же, когда и восстание в Германии 17–18 июня 1953 г., которое и повесили на Берия, использовав как один из предлогов для его ареста. Интересно, корейские дела ему в вину не поставили? Например, стремление «лишить Северную Корею людских ресурсов», а то и «передать империалистам»? Мы этого, вероятно, уже никогда не узнаем, но вот факт: начавшееся 25–26 июня новое (и последнее – 27 июля, как известно, было заключено перемирие) коммунистическое наступление в Корее тоже хронологически совпало с арестом Берия.

Кстати, об аресте Берия: Елена Прудникова утверждает, что Хрущев заставил всех членов Политбюро принять участие в аресте Лаврентия Павловича, и те вынуждены были согласиться, так как боялись, что иначе в стране произошел бы раскол и чуть ли не началась бы гражданская война (1953. Роковой год советской истории. С. 52). Ну, а после того уже Хрущев ощущал шаткость своего положения, поскольку понимал, что за этот вынужденный арест Берия его остальное Политбюро ненавидит, что и вынуждало его наносить удары уже по Сталину – с критикой его «культа личности» (там же. С. 321).

Непонятно, правда, почему остальные члены Политбюро поддержали Хрущева, а не гораздо более сильного Берия, если не сочувствовали первому. Да и если остальные члены Политбюро за арест Берия ненавидели Хрущева, то зачем ему еще усугублять свое положение, критикуя Сталина? Опять, как и у Кремлева, имеет место демонизация Хрущева, будто бы державшего «в лапах» все Политбюро. А вот радикальные преобразования, намеченные Берия, не одного Хрущева могли напугать! Да тот же Сергей Кремлев, как мы видели, признает, что остальные члены коллективного руководства мало что склонны были менять!

Однако доля истины тут состоит в том, что Берия и даже Маленков были куда более сильными фигурами, чем Хрущев, и по номенклатурной «традиции» в борьбе за власть большинство поддержало более слабого.