1961 новый заговор сибирской целительницы

Однажды привезли к нам старушку. Ее сняли с поезда, она умерла во сне. Санитаров-помощников в этот день не оказалось ни одного – запили. Пришлось раздевать старушку самому. Под одеждой на ней был надет хитрый пояс. В поясе было три миллиона рублей и несколько дорогих украшений. Алмазы так и искрились, разбрасывая отблески по сторонам. Я призадумался. С одной стороны, у меня была неуплата за полгода за квартиру, куча долгов перед коллегами и костюмы, в которых уже неприлично ходить, а тут целое состояние. Можно было не только квартиру купить, но и машину, о которой я всю жизнь мечтал. Оклады медиков – это слезы, а благодарные пациенты, кроме как винища, ничего придумать не могли. Нет, чтоб в конверт что-нибудь сунуть, так лучше напоят от души всю смену врачей. В общем, я, особо не думая, поясок тот забрал и убрал. Да и кто бы мог доказать, что у бабушки деньги, даже если и были, не украдены кем-то в купе, где она умерла. Лежала старушка в морге месяц. Полиция по адресу из ее паспорта передавала сообщения. Связывались с участковым, но все отказывались ее забирать. Со слов ее соседей, она собиралась в другой город для продажи дома, а родных и близких у нее нет. Это известие меня порадовало, значит я могу спокойно тратить деньги и продать украшения.

Старушку похоронили, как у нас бывает с неустановленными или безродными, за счет городской администрации. В тот же день, когда ее предали земле (а я следил за ходом развития), поздно ночью, около трех часов, я услышал на кухне стук и шум воды. Не понимая спросонья, что это может быть, я подумал, что меня, наверное, опять топят соседи, отсюда и шум воды. Войдя на кухню, я остолбенел. За столом, на моем стуле, сидела покойница, та старуха. То, что я был не пьян и не с похмелья, и то, что я проснулся ото сна, было абсолютно ясно. Мелькнула мысль, а не схожу ли я с ума, ведь запои, которые со мной случались, вполне могли о себе дать знать.

– Садись, – сказала старушка. И я уселся на табурет. – Обокрал старушку? – то ли спросила, то ли утвердила она.

Я зачем-то согласно кивнул головой и, оправдываясь, ответил:

– Так не я, так другой бы взял. А у меня долги.

Помолчав, она заговорила:

– Бог с ними, с деньгами. С собой в гроб ничего не возьмешь. Ты прав, не ты, так другие бы утащили. Пусть будет тебе от меня наследство. Но у тебя передо мной должок. Не отпевали меня, вот я и маюсь. Имя ты мое знаешь, сходи в храм и подай за упокой и поминай мою душу, пока живешь.