1968. Год, который встряхнул мир

«Когда я шла к Тлателолько с четырьмя ораторами, которых должна была представлять, — рассказывала она (ее душили слезы, когда она вспоминала о тех событиях, хотя прошло с тех пор без малого тридцать четыре года), — нас предупреждали об осторожности: поблизости видели военных. Но я не испугалась: ведь мы решили, что митинг будет короткий. Там были рабочие, студенты, многие пришли с семьями: они входили на площадь и заполнили ее до отказа. Никаких военных на площади мы не видели».

Они поднялись на лифте на балкон третьего этажа Эдифи-сьо-чиуауа — своего рода командный пункт, откуда можно было обратиться к толпе на площади. «Мы расположились на третьем этаже, и начались выступления ораторов», — рассказывала она. Вдруг слева, над церковью, показались вертолеты с зелеными огнями. Внезапно все присутствовавшие на площади начали падать. А потом появились люди в белых перчатках и с оружием — может быть, они поднялись на лифте. Они приказали нам спуститься на первый этаж, где и начали всех избивать». Находясь внизу, она услышала звуки автоматных очередей.

В мексиканской армии существует два типа подразделений: регулярная армия, находящаяся в ведении комитета начальников штабов и министерства обороны, и батальон «Олимпия», подчиняющийся непосредственно президенту. По-ви-димому, здесь были солдаты из обоих подразделений, олимпийцев переодели в гражданское платье, а для того чтобы они могли узнать своих, у каждого одна руку была в белой перчатке (как будто этот знак мог остаться незаметным для остальных!). Эти солдаты поднялись на третий этаж Эдифисьо-чиуауа и смешались с лидерами Эсэ-энэ-аче. Затем, когда Миртоклейя Гонсалес Гальярдо начала говорить, они открыли огонь по толпе, находившейся внизу. Многие свидетельства описывают этих людей как снайперов, подразумевая, что они были меткими стрелками, но на самом деле они стреляли по толпе без разбору — подали и протестующие, и солдаты регулярной армии. Был ранен даже армейский генерал.

Армейцы в ответ начали яростно стрелять по балкону, откуда вели огонь люди в белых перчатках, но где также находились и лидеры Эсе-энэ-аче. «Белые перчатки запаниковали, и отовсюду слышались крики: «Не стреляйте! Мы из батальона «Олимпим»!»

Согласно свидетельствам, на площади продолжалась стрельба из автоматов. Рауля Альвареса Гарина, также находившегося на балконе, вместе с остальными оттеснили на край площади между ацтекскими руинами и старинной церковью францисканцев и заставили встать лицом к стене. Что происходило на площади, отсюда было не видно, но Альварес Гарин четко помнит, что автоматная стрельба не прекращалась в течение двух с половиной часов.

Толпа кинулась бежать, но между церковью и Эдифисьо-чиуауа путь ей преградили солдаты. Кое-кто попробовал пройти с другой стороны церкви, между руинами, но все попытки пресекались военными. Люди пытались войти в церковь, чтобы найти убежище. Но массивные двери шестнадцатого века были заперты, а из-за зубцов стены в мавританском стиле, расположенной вокруг купола, стреляли снайперы. То была идеальная ловушка. Оставшиеся в живых рассказывали, что солдаты сжалились над ними и помогли выйти.

О том, что звук стрельбы автоматов раздавался два часа или более, свидетельствуют почти все очевидцы. Другие, в том числе Гонсалес Гальярдо, помнят нападение военных с винтовками и штыками. В нескольких районах в центре города громоздились мертвые тела. Мартинес де л а Роса, который к этому моменту был арестован и заключен в тесной камере Лекамберри, видел, что тюрьма полна заключенных с кровоточащими ранами (у некоторых были огнестрельные ранения).

Мексиканское правительство сообщило, что убито четверо студентов, однако впоследствии количество жертв выросло до двенадцати. Газеты, находившиеся под контролем правительства, также приводили невысокие цифры (если приводили вообще). Телевидение просто сообщило, что произошел инцидент с участием полиции. «Универсаль» 3 октября поместила сообщение о двадцати девяти убитых и более чем восьмидесяти раненых. «Соль де Мехико» упомянула о стрельбе снайперов по армейцам, в результате которой были ранены один генерал и одиннадцать солдат и убито более двадцати представителей гражданского населения. «Нью-Йорк тайме» также сообщала о «минимум двадцати погибших», тогда как лондонская «Гардиан» писала о трехстах двадцати пяти погибших (эту цифру затем процитировал Октавио Пас, который в знак протеста отказался от дипломатической карьеры). Некоторые говорили, что погибли тысячи. И тысячи пропали без вести. Родители Миртоклейи Гонсалес Гальярдо, предупреждавшие, чтобы она не ходила на митинг, провели десять ужасных дней вместе со служащими Красного Креста, разыскивая свою дочь среди мертвых. Через десять дней они нашли ее в тюрьме. Туда попали многие. Альварес Гарин провел два года семь месяцев в тесной камере Лекамберри. Заключенные избрали его старостой своего этажа («Единственные выборы, которые я выиграл в жизни!» — говорил он). Мартинес де ла Роса также пробыл три года в тюрьме.