1971. Восхождение

Еще – купил ей золотой кулончик с буквой «М» – ну так… на память. Не шибко дорогой. Хотел купить колечко, но девушка может понять этот подарок… не совсем так, как хотелось бы. Зачем подавать ей напрасные надежды? Жениться на ней я не собираюсь! Глупо выглядит мужик в возрасте рядом с молоденькой, похожей на школьницу девятого класса невестой. А Ниночка выглядела именно так – девчонка девчонкой, особенно если не накрасится. Накрашенная – там уже не поймешь, от пятнадцати до тридцати, а вот без косметики – девчоночка-школьница, да и только! Ей молодого мужа надо, ровесника, или чуть постарше. А я… что – я? Она мне даже не в дочери, она почти во внучки годится!

Купил еще бутылку виски, – Ниночка сказала, что никогда его не пробовала. Так-то фигня этот самый виски, но, честно сказать, мне больше нравится, чем водка. Все-таки деревом отдает, а не просто спиртовой раствор.

Еще решил по дороге заехать позвонить Зине – как она там? Из Дома творчества звонить не хотелось, дежурные постоянно подслушивают, и мне неприятно, из своей квартиры тоже, рабочие слушают, да и заказывать надо разговор, ждать. Так что поеду на главпочтамт, оттуда поговорю.

Сказано – сделано. Разговор заказал, сижу жду в деревянной кабинке, сквозь которую едва доносится шум в зале почтамта.

– Алло! Алло, Зина! Слышишь меня? Зина! – ору я в трубку, там что-то щелкает, и голос Зины отвечает:

– Да, слушаю. Привет, Миша.

– Зина, как ты там? Как самочувствие?

– В порядке самочувствие. Все нормально.

Голос Зины спокойный, холодный, будто разговариваю с чужой. У меня даже сердце закололо – что-то не то! Что-то случилось?!

– Зин, квартиру заканчивают! Ремонт заканчивают! Ты готовишься к переезду?

Молчание. Потом негромкий голос Зины, негромкий, но тяжелый, будто вбивающий гвозди в крышку гроба молоток:

– Миша, я не приеду. Миша, нам нужно расстаться.

– Что?! – Я опешил, а на лбу выступил холодный пот. – Как расстаться!? Почему расстаться?! Ты вообще – о чем?! У тебя что, с головой не в порядке?! От беременности?! Зина, ты чего несешь?!

– Миша, все кончено. Мы расстаемся! – голос холодный и звенящий, голос профессора, врача, преподавателя института медицины. Таким голосом, наверное, она объявляет студентам о «неуде» – пришло мне в голову.

– Я тебе не верю. Давай я приеду и все обсудим!

– Нет. Все решено. Мы расстаемся. Когда вернешься из Америки – заберешь машину. Я послежу, чтобы с ней ничего не случилось. И… все. Кончилась любовь! Прости, Миш, я не могу сейчас разговаривать. Мы остаемся друзьями. Если тебе что-то понадобится, ты всегда можешь ко мне обратиться. И еще – родится ребенок – я не запрещу тебе с ним встречаться. Но никаких обязательств у тебя перед ним, передо мной нет. И да – я молчу, никому ни слова, это и так понятно. Все, Миша, прощай. И… прости.

В трубке длинный гудок, я держу ее, гляжу на нее – и не понимаю, где нахожусь и что со мной. Я просто оглушен. Даже сам не ожидал, что известие о расставании с Зиной меня так шибанет. Она была первым человеком, кто меня поддержал. Она первая узнала, кто я такой, и помогала мне всем, чем могла. Я любил ее – не так, как жену, не так, как свою суженую, но все-таки любил. Она была чем-то средним между любовницей и другом, и вот теперь вдруг – ее рядом нет. Пустота! Вакуум.

Почему? Из-за чего?! А может, ей донесли о моей связи с Ниночкой? А кто мог донести? Кто знает об этом? Если только Махров? Он знает и Ниночку, и Зину! Зину заочно, конечно, по телефонным звонкам, но знает. Он мог сообщить, что я таскаюсь по городу с молодой красоткой!

Только зачем это ему? Да и не станет он этого делать – не такой человек. Кроме того – я ведь все равно бы узнал, и тогда… тогда – я не знаю, как бы поступил. Морду бы набил – это самое малое. Ну и больше бы с издательством не сотрудничал. А то и еще чего хуже – взял бы, да подставил его. Начудил бы за границей. Например – попросил бы политического убежища – только чтобы нагадить Махрову! Нет, так бы я не сделал – просто из брезгливости. Подлость я могу сделать только на войне, но там это не подлость, а военная хитрость.

Нет, это не Махров. И вообще – вряд ли связано с Ниночкой. Тогда – что? Неизвестно. И эта неизвестность просто бесит!

А может, все проще? Нашла себе другого мужика? Или просто – разлюбила, и все тут! Ну сердцу-то не прикажешь! Женщина же! У нее семь пятниц на неделе!

Повесил трубку, вышел из кабинки и пошел на выход. Вслед мне начала кричать кассирша:

– Мужчина! Мужчина! Вы оплачивали за полчаса! Заберите сдачу!

Я только махнул рукой и пошел прочь. Ощущение было – я вышел из дома, и на меня с третьего этажа сбросили мешок с мукой. БАМ! Пыль, грохот, в голове звон – просто аллес капут!

Сел в машину, закрыл глаза – водитель что-то срашивает, а я даже и не пойму, что именно. Потом разобрал – спрашивает, куда ехать. Говорю – в Дом творчества – и снова проваливаюсь в пустоту. То ли сплю, то ли бодрствую – странное полусонное состояние. Шок! Иначе и не назовешь.