1971

– Могу и десяток, – серьезно кивнул я, и у Страуса улыбка сползла с губ. – Мы ни на кого не нападаем. Единственное, чего мы, русские люди, хотим – чтобы нас не трогали. Чтобы нам не мешали жить! А если кто-то попытается нам мешать – крепко пожалеет. И мы доказывали это много, очень много раз. Слишком много раз. Дух – главное. Оружие – второстепенно.

– Второстепенно? – усмехнулся корреспондент. – А представьте, если по СССР будет нанесен ядерный удар! И куда дух денется?

– Дух куда денется? – выбрал паузу я и, вспомнив кое-кого, улыбнулся. – У нас тоже ракеты есть. И заверяю – не хуже, а то и лучше ваших. А если уж мы умрем, то отправимся в Рай. Потому что мученики, а мученики отправляются в Рай. А вы просто сдохнете!

Страус резко захохотал, хлопнул ладонью по столу, Дональд же остался серьезен и посмотрел на меня внимательно, с прищуром, как через прицел. Не знаю, что он там себе думал, но взгляд его был нехорош.

– Не будет ядерной войны, – продолжил я, цепляя здоровенного краба и перетаскивая его себе на тарелку, – не найдется такого идиота, который ее начнет. Ядерное оружие – не для войны. Это оружие сдерживания. Так что успокойся, Дональд, и не мечтай о всяких глупостях. Кстати, откуда ты так знаешь русский язык?

– Я русский, – нехотя пояснил корреспондент, – потомок эмигрантов. Ваша власть когда-то едва не убила моего отца, он служил у Колчака, и он еле успел уехать в Америку. Америка приняла его, он женился на русской, дворянке, тоже бежавшей от нынешнего режима, и вот – появился я.

Точно – агент ЦРУ. Теперь я был в этом совершенно уверен. Эмигрантская среда этого времени кишела агентами ЦРУ. Только вот зачем он потащился со Страусом? Впрочем, почему бы ему и не потащиться? Посмотреть на писателя, которого хотят издать, прощупать, наладить контакты – отличная работа!

Из ресторана нас развозили на машинах. Меня и остальных наших – на редакционной, Страуса и его свиту – вроде на посольской. Но прежде чем меня отвезли в гостиницу, мне пришлось выслушать кучу всяческой чуши от нашего «переводчика». Я вяло трепыхался, уже задним числом понимая, что в чем-то, может, он все-таки прав. Не стоило так резко и так откровенно разговаривать с американцами. Вот что завтра понапишет этот журналюга, эта акула пера? Кем он выставит меня? Наверное, я все-таки был не очень осторожен в высказываниях, хотя и зарекался говорить лишнее.

– Зачем вы про Тухачевского? Зачем про расстрелы заложников?! Про газы?! Вы думали, кому это говорите?! Они теперь раздуют – большевики травили свой народ газами!

– А что, это тайна? Между прочим, Тухачевского расстреляли – значит власть его все-таки наказала. Так чего нам стесняться?

– А про Бродского – как вы могли?! Вы считаете, что советский суд ошибся?! Что наша народная власть занимается гонениями невинных людей?!

– Знаете, что вам скажу… только то, что сказал и им, – это огромная ошибка, то, как поступили с Бродским. И если они еще додумаются до того, чтобы выслать его из страны, – это будет полный идиотизм. Так он просто поэт, которого облыжно обвинили, а будет знаменем антисоветчиков! Если вышлют! И что еще я не так сказал? Может, и про Солженицына не так сказал?

В ответ – молчание. Потом хмуро, почти нехотя:

– А откуда вы знаете, что он был осведомителем лагерной администрации? Это точные сведения?

– Точными они будут, если КГБ откроет свои архивы и найдет его расписки о сотрудничестве! А я только слышал об этом и не знаю – правда это или нет. И не знаю, правда или нет то, что за Солженицына писал «Ивана Денисовича» и «Матренин двор» писатель Трифонов. Я не утверждаю, что это так, – но слышал такое.

– От кого слышали?

– Не помню. Слышал, да и все тут!

– Ох непростой вы, Михаил Семенович, ох и непростой! Наговорили – как теперь разгребать, даже и не знаю! И перед кем! Этот вот… Дональд – он враг СССР! Откровенный враг! А вы ему все выплеснули! Ну как можно было так?!

– Да что вы заладили – как можно, как можно! – уже вспылил я. – Мне что надо было делать? Сидеть и, как попугай, отвечать заученное?! Чего я такого крамольного сказал?! И вообще – чего вы мне рот затыкаете! У нас свободная страна! Моя страна! И я говорю то, что хочу сказать! Вы вообще мне не начальник, какого черта вы мне указываете?!

– Я вижу, товарищ Карпов, вы не осознаете важности момента, – ледяным тоном закончил разговор «переводчик». – Думаю, нам придется поговорить в другом месте. Я передам руководству наш разговор, и будут сделаны правильные выводы.

– Да хоть тыщу выводов! Если вы не понимаете, так попросите руководство больше не присылать ко мне таких идиотов, как вы! Может, кто-то поумнее найдется! Тогда милости просим к нашему шалашу!