1972. ГКЧП

Зинаида сидела на кучке листьев, прижав спящего ребенка к груди, и у Насти снова сжалось сердце – женщина была настолько худа, настолько желта и костлява, что с первого взгляда можно было понять – она тяжело, смертельно больна. И доживает последние свои дни. Неизвестно, поможет ли ей перемещение в иной мир, но другого ничего все равно не оставалось.

– Вот! – Настя положила перед женщиной мужскую одежду – Одеться сама сумеешь?

– Попробую – благодарно улыбнулась Зина, и улыбка ее была похожа на оскал учебного скелета. Белые зубы, обтянутый желтой кожей череп. Только огромные, блестевшие на худом лице глаза показывали, что их обладательница еще жива.

– Чего так смотришь? – снова улыбнулась Зина – В гроб краше кладут? Ничего, все в порядке. Подержи Мишеньку, я сейчас попробую одеться.

Настя неловко приняла ребенка – она не умела держать на руках детей. Своих у нее не было. От ребенка пахло здоровьем и молочком. Розовый, здоровый ребенок. Насте вдруг ужасно захотелось, чтобы это был ЕЕ ребенок, чтобы ОНА родила его от Карпова.

Сколько раз она мечтала о том, чтобы Карпов прошел в ее комнату, чтобы откинул одеяло и вошел в Настю – грубо, жестко, до самого сердца! Она мечтала, трогала себя между ног и кончала, извиваясь от наслаждения и муки, боли о том, что он принадлежит не ей! Это было и благословением, и проклятием – она так не хотела даже своего первого и любимого мужа. Карпов – это нечто иное. Это ураган страсти! Это желание чего-то стихийного, порочного, неизведанного!

Она прислушивалась к стонам, которые доносились из спальни Михаила и Ольги даже сквозь закрытые двери и кусала губы от ревности и желания. Как бы ей хотелось оказаться на месте Оли! Когда Карпов смотрел на Настю, она чувствовала себя маленьким ребенком и просто тонула в его темных гипнотических глазах.

Увы, сама она не решилась его соблазнить. Трусиха, наверное. Жалкая трусиха…

Зина медленно, с остановками натянула на худые ноги-спички добытые штаны, приподняла таз, натягивая ткань на костлявый зад – слава богу, брюки подошли. Как подошла и майка, болтающаяся на Зине как парус, но прикрывшая ее иссохшие, болтающиеся тряпочками груди.

Ботинки тоже подошли – это были спортивные кроссовки. Носков на парнях не было, но Настя и не стала бы брать носки – побрезговала.

– Мишу завернем в рубаху, и все будет нормально – кивнула Настя Зине, отдыхавшей после сеанса одевания – Машину я добыла, там и еда есть. Немного, но есть. И попить есть чего. Хочешь пить? Ага, там и попьешь. Все, давай руку!

Настя легко подняла Зину с земли, та пошатнулась, но удержалась на ногах. Так и пошли по лесу – Миша на сгибе левой руке Насти, на правой висит Зина. Впрочем – она легкая, почти ничего не весит, не страшно. Настя с детства очень сильная. Ненормально сильная. В кого такая уродилась? Никто не знал. Просто вот так получилось. Мутантка, как говорит Карпов. В школе мальчишек борола на-раз, разлетались, как кегли. И в училище – ее приводили в пример. Мол, вот, настоящая русская женщина – коня поднимет и в горящую избу забросит. Шутили так.

Машина стояла там, где она ее оставила, и вокруг нее никаких подозрительных типов в фуражках с гербами. И без фуражек – тоже.

Погрузились, Настя открыла все окна, чтобы немножко обдувало ветром – уж больно жарко! – и они покатили в сторону города. Бак машины полон почти под завязку, так что им теперь сам черт не брат. Могут укатить хоть за полтыщи километров. Теперь у них есть крыша над головой, есть немного денег – поживем, подруга!

* * *

Вот! Вот этот магазин! – Настя припарковала машину у обочины, в который уже раз поражаясь количеству скопившихся автомобилей. Она никогда не видела столько машин в одном месте – они стояли у обочин, на парковке, медленно ехали по узкой дороге, выстроившись в длинную колонну. И каких только машин здесь не было! Глаза разбегались от форм и расцветок, а еще – от названий. Большинство – на английском языке. Да нет, не большинство – ВСЕ шильдики на английском языке. Ни одной – на русском.

Еще ее удивило количество людей, которые носят маски – те самые медицинские маски, которые она увидела в трофейной приоре. Примерно половина из тех, что шли по улице – носили медицинские маски. И Настя не находила этому объяснения. Эпидемия?! Ох, как бы тут не влипнуть!

Она оглянулась на Зину, которая сидела, откинувшись на спинку заднего сиденья, вздохнула. Если все-таки умрет, встанет еще одна проблема – куда девать тело. На жаре труп быстро начнет портиться, и тогда…

Нет, Настя не была бесчувственной. Но сейчас она в боевом режиме, когда все чувства отключены, и все мысли подчинены одной цели: выжить и легализоваться. И как это сделать – Настя пока не знала. Нет – кое-что она знала, с Карповым прокручивали эту схему, но…одному мужчине гораздо легче имитировать потерю памяти, чем двум женщинам и маленькому ребенку. Сейчас Зина висела у Насти на шее, как гиря у спасающегося с перевернутой лодки. Каждый по отдельности имеет шансов выжить больше, чем все они вместе.