1972. «Союз нерушимый...»

— Сейчас — киваю я — Прямо сейчас. Идем ко мне на дачу, и ты поживешь там некоторое время. Дня два нужно, чтобы из тебя вышел сегодняшний алкоголь, а потом и приступим. И я тебе обещал, что погоняю по полосе препятствий — вот и давай, решайся! Но сразу скажу — решишься, так — раньше, чем я тебе разрешу, с территории дачи ты не выйдешь.

— А пойдем! — Высоцкий махнул рукой, будто отрубая что-то в своем прошлом — Давай!

— Сейчас…только Махрова захвачу…Леш, ты где запропал? Пойдем ко мне ночевать. А завтра поедешь. Только сразу предупреждаю — у меня бухать нельзя.

— Да какое бухалово? — искренне удивился Махров — Хотел бы нажраться, так на банкете бы нажрался. Впрочем, я уже и нажрался… Да поехали! Посмотрю, как ты там устроился! Как живут, понимаешь ли, лауреаты Ленинской премии и параллельно мультимиллионеры. Буржуи, в общем.

— Сам ты буржуй! — нарочито обиделся я — Буржуи, это те, кто не работает. А я пашу, как папа Карло! Так что ты давай не заговаривайся! Ишь, буржуя нашел!!

— Плохо изобразил — деловито сказал Махров — Не умеешь играть! Поучись у своего друга Высоцкого, как надо играть роль!

— Володя у меня пока что поживет — зевнул я, глянув в темное, покрытое россыпью звезд небо — Будем из него демонов изгонять. Бесов.

— Правда, штоль?! — удивился Махров — Кнутом будешь сечь? Ну, чтобы из истязаемой плоти вышли все бесы! Верный способ, да. Подтверждаю!

— Инквизитор хренов! Интересно, кого ты там порешь? Секретаршу? — фыркнул я, и махнул рукой помалкивающей в паре шагов от нас Ольге — Оля, пошли! Пойдем, мужики!

— Мужики в поле пашут — деловито сообщил Махров — Я не могу ходить пешком, мне по статусу не положено. Где это видано, чтобы целый министр культуры пешком бродил? Что люди подумают? Давай на машине поедем.

— Пешком! — безжалостно отрезал я — Жир растрясешь! Ишь, пузо наел! Тебя вообще надо посадить на диету, пока не похудеешь! Топай, топай ножками!

— Ладно, погоди — щас скажу, чтобы водитель с машиной ждал в Доме творчества. Потом позвоню, вызову его. Пять минут, не больше!

И Махров исчез в дверях центрального входа.

Ольга поежилась:

— Прохладно. Только что жарко было, и вот…

— Черт! Забыл Махрову сказать, чтобы коробку забрал! — досадливо сморщился я.

— Какую коробку? — не поняла Ольга, но я пояснять не стал. Только махнул рукой. Но Махров не забыл — появившись и в самом деле через пять минут, он сунул мне в руки знакомую коробку и запыхавшись, буркнул:

— Твоя, ты и тащи. И вообще — ты накачанный, спортсмен, тебе и груз тащить. А я хилый, нежный, больной чиновник — мне нельзя тяжести поднимать!

И мы пошли по улице, переговариваясь и перешучиваясь. Идти недалеко — полчаса средним шагом, и мы уже на месте. То есть — у ворот моей «Дачи».

— Это твоя…дача? — дрогнувшим голосом спросил Махров — Вот ЭТО твоя дача?

— Это. Моя. Дача! — хохотнул я, и подошел к воротам. И ворота тут же поползли в сторону — без лязга, без скрежета, просто утонули в стене, бесшумно, и от того как-то…магически. Тем более что не было видно ни охранника, ни привратника.

— Добро пожаловать на дачу! — сделал я приглашающий жест, и наша маленькая группа прошла за ворота, которые тут же начали закрываться. По дорожке мы прошли к дому, окна которого были освещены. Нам открыла одна из дежурных горничных — Маша, женщина лет тридцати пяти, розовощекая, статная, чуть полноватая. Она носила косу и пухлые губы ее постоянно норовили сложиться в улыбку.

— Здравствуйте! — очень доброжелательно встретила она нас, стоя возле открытых дверей — Михаил Семенович, ужин подать?

— Ох, нет! — чуть не вздрогнул я — Только что с банкета! И так обожрались! Маша, приготовь, пожалуйста, комнаты для двух гостей — каждому по комнате. Обеспечь туалетными принадлежностями.

— А все готово! — улыбнулась Маша — Все есть. Кровати застелены, зубная паста, мыло, все на месте. Пойдемте, я покажу вам ваши комнаты. Или может быть все-таки чаю попьете на ночь?

— Я спать! — откликнулась Ольга и зевнула.

— А мы все-таки попьем чаю — сказал я, и поглядел на своих спутников — или спать?

— Попьем — кивнул Махров, разглядывая обстановку дома. Глаза у него были по плошке, и я его понимаю. Роскошь на взгляд обычного человека просто бесстыдная.

Высоцкий молчал, было видно, что он тоже слегка удивлен, но только слегка. Видимо он уже бывал в таких богатых домах.

Через десять минуты мы сидели за столом в гостиной, Маша наливала нам в бокалы чаю (я не терплю чайных чашек! Только здоровенные фаянсовые кружки наподобие пивных), а на столе стояли домашние печенья, пирожки и варенье трех видов — клубничное, малиновое и вишневое. И само собой — в вазочке нарезанные лимоны. Я пью только зеленый чай с лимоном.

— Так! Колись, что это за заведение? Куда мы попали? — потребовал Махров, испытующе глядя на меня.

— Моя дача! Я же сказал!

— Вот это дача, так дача… — задумчиво протянул Высоцкий — Знаешь, когда видишь такое, сразу понимаешь, что такое иметь несколько сотен миллионов долларов. Приятно, наверное, быть таким богатым?

Я задумался, и после паузы ответил: