1972. СОЮЗ нерушимый

– Стреляющая стеклянными ядовитыми иглами авторучка. Вот, посмотри.

Семичастный выложил на стол шариковую авторучку, ничем не примечательную, кроме одной черты – она была толстовата для простой авторучки. Председатель КГБ щелкнул кнопкой, вылез стержень, и тогда Семичастный написал на листке несколько слов.

– Вот! Видишь? Авторучка, как авторучка. Но если повернуть вот так, а потом нажать на кнопку…

– Убери к чертовой матери! – поморщился Шелепин – не дай боже…

– Ну я же в тебя не направляю – примирительно хмыкнул Семичастный – Сам спросил! Вот и показываю. Кстати, разработали по идее того же Карпова. Закончили как раз недавно. Пять стеклянных игл летят с большой скоростью, втыкаются в тело. Найти их практически невозможно – рентген не видит. Они при попадании в тело разламываются на куски. Каждая игла отравлена биологическим ядом, следы которого невозможно найти уже через час после отравления. Он моментально разлагается в теле. Паралич сердечной мышцы – похоже на сердечный приступ.

– А второй, тот, что отсеялся? Тоже бузотерил?

– Несчастный случай. Выстрел, пуля попала в голову вместо того, чтобы попасть в бронежилет. Повернулся неудачно. Печально, конечно, но их предупреждали, что все по-взрослому.

Помолчал, задумчиво добавил:

– Сегодня им привезли «кукол».

Шелепин поморщился:

– Мне неприятно об этом слышать.

– Это настоящие ублюдки! – построжел лицом Семичастный – Убийцы, маньяки, насильники и грабители. Мир станет чище, когда их не будет. Бойцы должны пройти через кровь. И если помнишь, это тоже идея Карпова. Говорит, он сам через такое проходил, когда из него готовили диверсанта.

– Ладно, хватит об этом. Госдепартамент подтвердил визит. Он состоится пятнадцатого августа. Готовься.

– Всегда готов, как юный пионер!

⁂

Я был здесь один раз. Спустился, посмотрел, и…назад. Гнетущее чувство. И понимаю, что без такого нельзя, а все равно неприятно. Как это назвать – не знаю. Гауптвахта? Тюрьма? Карцер? И то, и другое, и третье. Под землей, рядом с тиром – длинный коридор, от потолка до пола – стальные решетки. Помещение небольшое, рассчитано на десять человек. Пять двухъярусных кроватей, туалет, кран с холодной водой, и…собственно, все. Если загнать сюда тридцать человек – часть могут сидеть на кроватях, часть – прямо на полу.

Везли на двух автозаках, загнали в камеру, сделали перекличку, я расписался за прием заключенных, и конвоиры тут же уехали, сопровождаемые строгими охранниками периметра. Охранник из числа наших занял место у решетки.

Личные дела этих мразей я уже читал – их прислали прежде, чем привезли собственно фигурантов дела. Но только Я читал. Больше никто. Весь фокус в том, чтобы курсанты устранили свою «куклу» не размышляя, не раздумывая, просто потому, что им так приказали. Это во-первых.

А во-вторых…курсант должен убить своего первого врага. Или первую жертву – не знаю, как лучше назвать. Нет – жертва, это у преступников. Тут – «объект». Вот так безлико – «объект», да и все тут. И скорее всего ты никогда не узнаешь, что это был за объект, и что он совершил.

Жалко ли мне заключенных? Да боже упаси. Нет здесь ни одного, кого можно было бы пожалеть. Меня больше беспокоило – все ли курсанты смогут убить человека, не зная, кто он, и что он. А еще – чем мотивировать «кукол». Одно дело – подойти и просто перерезать глотку заключенному, который заслуживает смерти. Это неинтересно. Хотя и в этом есть свой смысл. Но я хочу сделать по-другому: пусть дерутся. Заключенному – нож. Курсанту – ничего. Убьет курсанта – останется жив. Отправим в тюрьму досиживать. Не сможет…его проблемы. Здесь были и приговоренные к смерти. И те, кто каким-то чудом ее избежал, получив максимальный срок.

Здесь, кстати, есть и три женщины – одна участница банды грабителей, убийца, вторая – отравительница, травила мужей и соседей (как в моем времени делала Инютина, убитая здесь Аносовым вместе со своей кровожадной родней), третья – приговоренная к смерти Тонька-пулеметчица. Это я ее сдал, еще два года назад. В моем времени ее раскрыли только в 1974 году, и то случайно. Тонька-пулеметчица в 1941-м попала в плен, и немцы предложили ей расстрелять группу местных жителей в какой-то русской деревне. Тонька согласилась. Положила полторы сотни людей из пулемета «максим». Так и повелось – днем Тонька расстреливала людей, ночью пила и трахалась с немецкими офицерами и солдатами. Потом она подцепила от них гонорею и сифилис, Тоньку отправили в немецкий тыл на лечение. Два года она расстреливала людей – с 41-го по 43-й год. А пока она болталась в немецком тылу, работала в госпитале, Красная армия вошла в Германию, началась суета…Тонька как-то добыла себе документы советской медсестры – на чужое имя, легализовалась, устроившись в советский госпиталь, а там в 1945 году окрутила офицера по фамилии Гинзбург и вышла за него замуж.