1972. СОЮЗ нерушимый

Сталин был хорошим хирургом. Вот он бы точно ликвидировал эту «раковую опухоль» – раз, и навсегда. Хотя…по большому счету именно он виноват в том, что на Украине остались метастазы опухоли фашизма. Не сажать надо было бандеровских прихвостней – вешать! Посидели в лагерях, да и вышли, живые и здоровые. И каких они детей воспитали, внуков? Да, ЭТИХ. Вот кого надо давить! Вот кого надо истреблять безжалостно, как взбесившихся животных, как маньяков, не достойных человеческой жалости! Фашизм не имеет права на существование, его нужно искоренять каленым железом. Огнем и мечом.

И снова вспомнил Железную Беллу. На самом деле, эта баба умнейший, продвинутый руководитель. Организовать такую мафию, и столько времени продержаться – это чего-то, да стоит. Может встретиться с ней? Поговорить? Пусть повинится, сдаст свое наворованное бабло, и работает на благо страны!

Наивно, конечно. Но почему-то мне хочется, чтобы ее не расстреляли. Провести эксперимент – взять, да и перековать эту бабу! Кстати – по Высоцкому вроде как получилось, а с Железной Беллой? Нужно будет поговорить с Семичастным. А что, если я смогу «перековать» такого «монстра» как Белла – значит, методика гарантированно работает. Высоцкий сам хотел избавиться от своих дурных привычек. А тут – полное противление воздействию, и сломать этот барьер дорогого стоит. Так можно было бы любого оппозиционера «перековать».

Кто-то скажет, что это неправильно, что это не по-человечески, что…ну, много можно найти аргументов «против». И я соглашусь. Да, это нехорошо. Но государство стоит на насилии. Насилии над личностью, насилии над обществом. И то, что хорошо государству, обществу, в целом частенько идет в противоречии с благом отдельной личности. И вот здесь нужно держать баланс, равновесие: каждая личность важна, но что важнее – отдельная личность, или все сообщество? У военных такого вопроса не возникает. «Вперед! В атаку!» – вот и весь ответ.

А вот либералы всегда считают, что важнее соблюдать интересы каждой личности, даже в том случае, если это идет во вред большинству. Что меньшинство может диктовать большинству свои условия, так как главное – соблюдение интересов каждого, а не коллектива в целом. И тогда начинается перехлест. Тогда устраиваются гей-парады, тогда нетрадиционное меньшинство диктует большинству свои правила поведения. И это касается не только и столько гомосексуалистов – через пятьдесят лет черное меньшинство США, которое составляет пятнадцать процентов от населения страны будет диктовать свои правила поведения семидесяти пяти процентам населения белых, красных, желтых. Не дай бог сказать, что ты не любишь черных! Или просто назвать негра негром! Тебя тут же уволят с работы – и это в лучшем случае. А могут и засудить за расизм! Совершенно дикий откат от сегрегации белыми черных, к угнетению черными белых.

Да, США сами виноваты в своей беде. Сейчас они гнобят черных, зверски ущемляя их в правах. (Только недавно вышел закон о запрете сегрегации, но…пока работает слабо) Пружина сжимается. Пройдет пятьдесят лет и она так жахнет, что всему миру станет тошно. И не только США. Европа тоже взвоет. И это справедливо. Эти люди, которые десятки лет мутят воду по всему миру должны были понести справедливое наказание.

Сделав себе зарубку в памяти насчет Беллы, я открыл одно из личных дел и собрался прочитать содержимое папки, когда в дверь кабинета постучали. Ольги не было, я отправил ее тетешкать сына (пусть отдохнет, кто знает, что там впереди), так что пришлось встать с кресла и тащиться к закрытой двери. Как и ожидалось, это был Аносов – ну а кто еще посмеет беспокоить меня в святая святых, моем кабинете, в неурочное так сказать время (уже вечер).

– Привет! – сказал он устало-озабоченно и направился к дивану, на который и плюхнулся, откинувшись на спинку – Читаешь дела?

– Читаю дела… – индифферентно подтвердил я – А ты чего домой не едешь?

– Домой? – хмыкнул Аносов – Куда – домой? В пустую квартиру? Я лучше здесь заночую, в казарме. Все веселее. Тут у меня дом. Вот – к тебе могу прийти в гости. Отвлечь от дел. Поболтать ниочем. Ольгу в город отправил?

– Отправил – кивнул я, оглядывая стопу папок – К сыну. Ты же в курсе, что ее мать с Костиком приехали? Ну вот, она теперь с ним занимается. Послезавтра приедет, вечером. Как раз мы закончим с этим грязным делом.

– Закончим… – с непонятной интонацией протянул Аносов – скажи, а тебя так же учили? Ну…с куклами?

– Так же – кивнул я, вспомнив лицо того мужика, огромного, рыжего. У него пальцы были как сосиски. Если бы он сумел меня поймать – раздавил бы, как грецкий орех. Но не сумел. Я разбил ему кадык, а потом сломал шею. И да – у него тоже был нож, и он успел меня порезать. Он был очень, очень быстр! Бывший спортсмен. Убийца.

– Кому дашь баб? – опять же с непонятной интонацией спросил Аносов – Опасное это дело, с бабами. Мужиков они смогут, а баб? Может давай мы сами их исполним?

– Нет! – ожесточился я – Кому достанутся, тому достанутся! А не смогут – их проблемы. Мы здесь не в игры играем. И времени у нас очень мало.