1972. Возвращение

Ну что же…раз пришли – значит, пришли. Чего теперь суетиться? Кстати сказать, пора привыкать к положению, когда я совсем не «хуже» моих гостей. Да, они маститые и заслуженные, но и я вообще-то не лыком шит, чего-то добился! Просто сидит во мне это вот…ну не знаю, как назвать…преклонение перед легендами? Легенда Раневская, легенда Уланова, легенда Богословский. А вообще – они такие же люди, как и я. И кстати, с не очень-то сложившейся личной жизнью – если не считать Богословского, конечно. Этот считался и считается баловнем судьбы. Ни разочарований, ни проблем – порхает по жизни, как мотылек и пьет нектар. Больших премий и наград у него не было, но денег всегда была куча, известности выше крыши и никто его никогда не репрессировал. Может потому, что характер у него легкий, незлобивый? Потому, что власть его считает безобидным шутом? Типа – дураком? А дураку, как известно, жить-то завсегда лучше. Никто тебя не воспринимает всерьез, а значит, и не опасается, и не строит козни.

Это был Махров. Он пришел без двадцати минут шесть, и в руках у него была…черт! Ну забыл же! Гитара! В точно таком же чехле, что и у Богословского!

– Вот! То, что ты просил! «Кремона»! – Махров гордо вручил мне гитару, и я едва удержался, чтобы не расхохотаться – не было ни одной, и вот две! Забыл! Совсем забыл что заказал ее Махрову! Надо было позвонить Махрову, отказаться, а у меня совершенно вылетело из головы.

– Из недр министерства культуры! Было две на складе, но какая-то сволочь одну прямо передо мной забрала! Хорошо хоть эту уцепил! Представляешь – министр культуры не может взять гитару со склада, чтобы подарить ее другу! Слов нет, одни выражения!

– Эта сволочь – Богословский! – все-таки не выдержал, расхохотался я – Видал?

Я указал на гитару, лежащую на пианино, Махров вытаращил глаза и начал хохотать вместе со мной. Потом сделал страшные глаза и приложил палец к губам:

– Надеюсь, он пока не здесь? А то неудобно вышло! Сволочью назвал!

– Нет, пока не здесь. Долго болтаем! Представь меня своей жене!

– Любаша, это тот самый Михаил Карпов, наш золотой…

– Если ты скажешь про гуся или гусыню – я тебе нос откушу! Меня Страус задрал этим прозвищем! – предупредил я.

– Телец! – гордо закончил Махров – Бык! Буйвол! Миша, это моя любимая жена Любаша.

– Когда так говоришь, мне кажется, что у тебя есть еще несколько жен, нелюбимых! – улыбнулась Люба и протянула мне руку – Здравствуйте, Миша! Мне Леша все уши про вас прожужжал – Миша то, Миша се…а я вас вживую так и не видала. Очень рада вас увидеть, очень!

Люба была блондинкой лет сорока, слегка отяжелевшая, но очень миленькая, с простым, открытым лицом. Голубые ее глаза смотрели на меня прямо, без превосходства или наоборот – преклонения. Просто жена друга, и просто ей приятно быть здесь. Хорошая баба, опора и поддержка. На таких все хорошие семьи и держатся.

– Очень рад, Люба! – я взял ее руку и поднес к губам. Она слегка порозовела, вздохнула:

– Видишь, как настоящие мужчины с дамами обходятся! Вот брошу тебя, мужлана, и уйду к Михаилу! Примете, Миша?

– Только если вы победите в борьбе без правил мою подругу Ольгу! – улыбнулся я Любе – Оля, это мой друг Леша Махров, ныне волею судьбы и умных правителей министр культуры. А это его жена Люба. Люба, Миша, это моя подруга, секретарь, переводчица и машинистка Оля.

– Здравствуйте! – улыбнулась Ольга, и Махров невольно присвистнул:

– Господи, вы с Варлей клонируетесь, что ли?! Вы с ней не близнецы, давно потерянные, а потом найденные?! Ну прямо-таки индийское кино!

– Мы даже не однофамильцы – улыбнулась Ольга – Она Варлей, а я Фишман. Проходите, пожалуйста.

– Сейчас. Только ботинки переоденем – кивнул Махров – Все-таки там весна! Кое-где грязновато! А тут, у тебя, на этом паркете…плюнуть некуда, чисто, как в трамвае! Хе хе хе…

Они переобулись – Люба надела туфли на высоком, но не очень высоком каблуке (видимо не привыкла в восьмисантиметровым «клювам»), Махров надел блестящие лакированные полуботинки, и через минуту они уже цокали «копытцами» по направлению к гостиной.

– Ооогоо…ну и хоромы! – протянул Махров – Люб, ты посмотри что делается! Вот как живут простые советские писатели, видала?! Миш, ну ты крут! Ладно, кто должен еще прийти кроме нас?

– Раневская, Уланова, Богословский – кивнул я – Можно сказать, уже тесная компания. Уланова у меня через стену живет, в соседней квартире. Раневская – над булочной.

– Мы, кстати, еще торт со сливками принесли. Свежайший! И шампанского! Ты конечно миллионер, но и мы не лыком шиты. Не нищие! Вообще, Миш, конечно – ты круто поднялся. Я ожидал, что поднимешься, но что бы ТАК! Пока никого нет, давай-ка обсудим с тобой экранизацию «Звереныша». Уверен, что ты уже обдумал, какого режиссера на него поставить, так говори, не стесняйся!

– Мне видится или Ричард Викторов, или Евгений Шерстобитов – подумав, выдал я.

– Шерстобитов – это тот, что «Туманность Андромеды»? Ну да, точно, он. А почему именно он? Из-за того, что снимал фантастику?