1972. Возвращение

Когда все закончилось, гости долго хлопали, а Богословский довольно сказал, что это готовый номер для телевидения, и что он настаивает, чтобы номер засняли на камеру! И кому как не министру культуры дать распоряжение этим заняться!

Тут кстати и раскрылось инкогнито Махрова. Откуда Богословский узнал, что Махров министр культуры – я не знаю, но явно все присутствующие были ошеломлены. А Махров немного смущен. Мы с ним заранее договорились, что я не буду афишировать его место работы.

– О! Так вы и есть наш новый министр культуры? – с интересом сказала Уланова, после того, как похвалила наш номер и заметила, что движемся мы очень даже недурно для любителей, и даже для профессионалов – Очень приятно с вами познакомиться. Надеюсь, нашу культуру ждут перемены. При Фурцевой перемен уже никто не ждал.

Тут сразу же Раневская отпустила какую-то колкость в адрес бывшей министерши, вмешался Богословский, припомнивший Фурцевой давнюю обиду, а еще – попенявший министру, что до сих пор не открыли его любимое детище – КВН.

Кстати сказать, я лично КВН не люблю, просто терпеть не могу. Но говорить об этом Богословскому не стал – зачем обижать человека? Это ведь он придумал эту передачу, которая вначале называлась «Вечер веселых вопросов», и он же был ее ведущим.

Махров пообещал разобраться с вопросом и если будет возможность – снова открыть эту передачу. Ну а я решил спасти друга от наката собеседников и перевел стрелки на Высоцкого с Золотухиным.

– Володя, скажи, а какие песни вы с Валерием пели Фаине Георгиевне? Может, и нам что-то споешь? Если есть желание, конечно! Что-то новенькое сочинил?

Новенькое он сочинил, о чем тут же нам и сообщил без всякого смущения. А потом так же без смущения взял гитару и запел. Или заговорил? Я не знаю, как это назвать. Я вырос на песнях Высоцкого. Все песни, что он пел – я слышал раньше. Все, до одной. И я мог бы сейчас воспроизвести их – каждую, слово за словом. Даже в его интонациях. Но одно дело слышать их в магнитофонной записи, и другое – от него самого, живого и здорового. Пока что – живого и здорового. Ему оставалось жить восемь лет. И последние три года в наркотическом угаре.

Я не знаю ту мразь, которая подсадила его на иглу. И никто, наверное, не знает. Говорят, что сделано это было с благими намерениями – Высоцкий пьет, запойно пьет. И чтобы вывести его из запоя по совету некого врача-нарколога ему сделали укол наркотика. Вроде как морфия. И с тех пор его жизнь покатилась вниз. Ему категорически нельзя было колоть наркотик! Он сделался наркоманом всего с одного укола.

Высоцкий пел минут сорок, или около часа – песню за песней, песню за песней. И все внимательно слушали, не прерывая и не пытаясь в это время есть и пить. Захватывало, точно. Есть в нем какая-то мощная энергия, есть некая магия, которая заставляет сопереживать, которая заставляет представлять то, о чем он поет. Пробирает до самых костей.

А потом мы снова пили и ели, наверстывая упущенное, а когда поели и выпили, я попросил спеть Золотухина. Мне всегда нравилось, как он поет – сильный, чистый голос. Особенно – когда он пел в «Бумбараше». Я и попросил его спеть песню «Ходят кони». Обожаю ее. И всегда в горле становится ком, когда я слышу про коня, который бросился в пучину с обрыва. Сам не знаю – почему. Вот грустно, да и все тут!

Аккомпанировала ему Ольга – уверенно, красиво перебирала струны. Золотухин спел с десяток песен – и песни Бумбараша, и песню про счастье из «Иван Васильевич меняет профессию» – фильм выйдет только в 1973 году, но песня для него уже написана, и Золотухин загадочно пояснил, что это песня из одного нового фильма, который мы скоро увидим и который будет просто бомбой! И кстати – совсем даже не ошибся. Точно, бомба! Его потом смотрели много, много лет!

Наконец, и Золотухин выдохся. И мы снова принялись жевать, выпивать и разговаривать за жизнь. О чем говорили? Да обо всем на свете и ни о чем. О театре, о кино и телевидении, о том, как надо все менять, потому что все устарело и мешает двигаться дальше. О том, какие перемены ждут страну в связи с приходом новых руководителей. И как ни странно – все были воодушевлены переменами и говорили, что в стране повеял свежий ветер. И что если так пойдет дальше – все будет хорошо. Что именно хорошо – никто не знал. У каждого наверное все-таки было свое «хорошо».

Меня расспрашивали о жизни в Америке, пришлось в который уже раз рассказать о своих приключениях – и о бое с Мохаммедом Али, и о фэбээровцах, которые нас преследовали. И вообще – о жизни ТАМ. Советские люди этого времени ничего не знают о тамошней жизни, питаясь информацией из советских газет. А в них – понятно какая информация. Это в 2018 году есть интернет, и каждый умный человек может при желании отделить зерна от плевел, разобраться, где правда в сообщаемой ему информации, а где ложь. Границы интернета открыты – общайся с людьми из-за рубежа, разговаривай, сравнивай. Но здесь, в этом времени, за «железным занавесом» – все гораздо сложнее.