1982, Банкир

- Черновая работа для полиции?

Я кивнул.

- А еще, если найдете, кто нанимал его в прошлом на работу, обязательно спросите при случае, не болела ли лошадь, за которой он ухаживал.

Или вообще какая-нибудь лошадь в конюшне, в таком духе. И не называйте имени… он не всегда зовется Шон.

- Он опасен? - напрямую спросила она.

- Мы не собираемся сражаться с ним в открытую, - сказал я. - Просто выследить.

- Ладно. Вам обоим я верю, сделаю, что смогу. И, надеюсь, когда-нибудь вы объясните, что все это значит.

- Если он делал то, о чем мы подозреваем, - заверил я, - мы постараемся, чтобы весь мир об этом узнал. Будьте уверены.

Она коротко усмехнулась и хлопнула меня по незабинтованному плечу.

- Вид у вас так себе. - Она обратилась к Оливеру:

- Тим говорил мне, что его лягнула лошадь и сломала ему руку. Это правда?

- Он и мне то же самое говорил.

- А что еще? - строго спросила она меня. - Как вы оказались в таком состоянии?

- Лошадь не рассчитала силы. - Я улыбнулся Урсуле. - Неуклюжее животное.

Она знала, что я хочу увильнуть от ответа, но в ее мире всегда присутствовала опасность получить пинка от лошади, и этого всегда старались избежать, так что возражений не последовало. Сложив фотографии в свою вместительную сумку, она выскользнула из машины и уверенно уехала на своей.

- Что дальше? - спросил Оливер.

- Бутылка скотча.

Он окинул меня суровым взором, потом сделал скидку на мое общее состояние и смягчился.

- Можете потерпеть, пока доберемся домой? - вздохнул он.

Тем же вечером я мало-помалу рассказал Оливеру все: и как Пен анализировала сокровища из приемной Кальдера, и о том, что болезни пациентов Кальдера вызывались лекарствами. Я сказал ему, что это Кальдер убил Яна Паргеттера, и сказал почему, и опять стал объяснять, как замысел сначала дискредитировать Сэнд-Кастла, потом купить и восстановить его репутацию следовал схеме с Индийским Шелком.

- Кроме Индийского Шелка должны быть и другие, о которых мы не слышали, - задумчиво сказал я. - Дисдэйл мог и не два, и не три раза предлагать купить безнадежных.

- Он отказался от своего предложения насчет Сэнд-Кастла в тот же вечер, когда умер Кальдер.

- Что точно он сказал? - спросил я.

- Он был очень расстроен. Сказал, что потерял самого близкого друга и что без Кальдера, который может совершить чудо, нет смысла покупать жеребца.

Я нахмурился.

- Вы думаете, это было правдой?

- Его расстройство? Да, разумеется.

- А вера в чудеса?

- Он говорил так, словно верил всей душой. Я подумал, что в конце концов Дисдэйл вполне мог быть невиновным, одураченным соучастником и не знать, что подоплекой его сделок была искусственно вызванная болезнь. Он так очевидно гордился в Аскоте своим знакомством с Великим Человеком; он мог быть подхалимом и глупцом, но не мерзавцем.

Под конец Оливер спросил, как я узнал насчет болезней, вызываемых лекарствами, и про убийство Яна Паргеттера, и я рассказал ему и про это, стараясь говорить по возможности суше. Он застыл, уставясь на меня и на мои повязки.

- Вам здорово повезло, что вы оказались в инвалидном кресле, а не в гробу, - сказал он. - Дьявольски повезло.

- Да.

Он плеснул мне еще бренди, к которому мы приступили после обеда.

Анестезия целительно разошлась по жилам.

- Я почти начинаю верить, - сказал Оливер, - что еще встречу здесь Новый год, что бы там ни было, пусть даже придется продать Сэнд-Кастла и прочее.

Я пригубил вновь наполненный стаканчик.

- Завтра попробуем составить план, как реабилитировать жеребца в глазах всего мира. Подобьем цифры, поглядим, какова примерная сумма общего ущерба, прикинем временную шкалу возмещения. Не могу обещать, поскольку последнее слово не за мной, но если банк в конце концов получит обратно все свои деньги, он скорее всего будет уступчивей насчет сроков.

- Спасибо вам, - сказал Оливер, пряча чувства под воинской сдержанностью.

- Честно говоря, - сказал я, - для нас полезнее выручить вас, чем разорить.

Он скупо усмехнулся.

- Банкир до последней капли крови.

Из-за того, что лестницы стали для меня непреодолимым препятствием, я спал на диване, на котором прикорнула в свой последний полдень Джинни, и мне снилась она. Она шла по тропинке навстречу мне, и лицо у нее было счастливое. Не то чтобы вещий сон, но я проснулся с острым чувством недавнего горя. Большую часть следующего дня я думал о ней, вместо того чтобы сосредоточиться на прибылях и убытках.

Вечером позвонила Урсула. В ее мощном голосе я услышал торжество и подспудное изумление.

- Вы не поверите, - сказала она, - но я уже нашла в Ньюмаркете три беговых конюшни, где он работал прошлым летом и осенью, и в каждом случае одна из лошадей болела!

Поверить мне ничего не стоило, и я спросил ее, чем болели лошади.

- У всех была кристаллурия. Это кристаллики…

- Я знаю, что это такое, - сказал я.

- И… Это совершенно неправдоподобно, но все три были из конюшен, которые в прошлом посылали лошадей к Кальдеру Джексону, и этих послали точно так же, и он тут же их вылечил. Двое тренеров сказали, что они на Кальдера молиться готовы, он многие годы лечит их лошадей.

- Работника звали Шон?