1982, Банкир

Работа в поместье продолжалась. Оливер звонил различным владельцам кобыл, присланных для случения с другими тремя жеребцами, сообщал, что жеребята родились живыми и здоровыми, кроме одного, который умер в утробе, весьма сожалею. Голос его звучал твердо, ровно, властно; многоопытный капитан вернулся на мостик, и видно было, как в его истерзанную душу час за часом возвращается твердость. Я восхищался им; я собирался всеми силами биться за то, чтобы дать уйму время, чтобы достичь компромисса и предотвратить окончательный крах.

Джинни, приняв душ и позавтракав, облачилась в юбку и свитер и отправилась с утренним визитом к Уотчерлеям. Вернулась она, улыбаясь; такова упругость юности.

- Обе их кобылы чувствуют себя лучше, - доложила она, - и Мэгги говорит, ходят слухи, будто у Кальдера Джексона дела пошли хуже, его двор наполовину пуст. Радости Мэгги нет предела, по ее словам.

У меня мелькнула мысль, что и для Уотчерлеев крах Оливера будет означать возвращение к ржавчине и сорнякам, но вслух я заметил:

- Должно быть, мало сейчас больных лошадей.

- Мэгги говорит, мало больных лошадей с богатыми хозяевами.

После обеда Джинни заснула на диване и выглядела такой по-детски безмятежной, а когда проснулась, на нее накатила ночная боль.

- Ой, вы знаете… - По ее лицу поползли слезы. - Мне снилось, что ничего не было. И что этот жеребенок - только сон, всего лишь сон…

- Ты и твой отец, - сказал я, - вы оба храбрые люди.

Она шмыгнула и утерла нос тыльной стороной ладони.

- Вы хотите сказать, - задумалась она, - что бы ни случилось, мы не потерпим поражение?

- Угу.

Она всмотрелась в меня и чуть погодя кивнула.

- Если даже и так, мы начнем сначала. Мы будем работать. Он уже поступал так раньше, вы знаете.

- У вас обоих есть этот дар.

- Хорошо, что вы приехали. - Она смахнула подсыхающие слезы со щек.

- Бог знает, что бы тут было без вас.

Я пошел с ней по дворам с вечерним обходом; уборка и кормление шли своим чередом. Джинни, как обычно, сходила на склад, набила карманы морковью и то и дело совала ее кобылам, весело переговариваясь с парнями, прилежно выполнявшими поденную работу. Никто из них, видя и слыша ее, не мог и представить, что на нее рушатся небеса.

- Вечер добрый, Крис, как сегодня ее копыто?

- Здравствуй, Денни. Ты его что, утром завел?

- Привет, Пит. У нее такой вид, будто она со дня на день ожеребится.

- Добрый вечер, Шон. Как у нее дела?

- Эй, Сэмми, она сегодня хорошо ест?

Парни отвечали ей так, будто говорили с самим Оливером, открыто и с уважением, и по большей части не прерывали своего занятия. Когда мы покидали первый двор, я на мгновение оглянулся, и мне вдруг показалось, что один из работников был Рикки Барнет.

- Кто это? - спросил я Джинни.

Она проследила за моим взглядом и увидела парня, который спешил к крану, размахивая пустым ведром в одной руке, а в другой держа полуобгрызенное яблоко.

- Шон. А что?

- Он кого-то мне напоминает.

Джинни пожала плечами.

- Нормальный парень. Они все нормальные, пока Найджел за ними смотрит, только он это не слишком часто делает.

- Он работал всю ночь, - мягко сказал я.

- Ну, наверное.

Кобылы во втором дворе большей частью уже разродились, и Джинни этим вечером особенно приглядывалась к жеребятам. Работники до их денников еще не добрались, и Джинни внутрь не заходила, предупредив меня, что кобылы могут очень энергично защищать новорожденных жеребят.

- Не угадаешь, когда она лягнет тебя или укусит. Папа не любит, чтоб я входила к ним одна. - Она засмеялась. - Он все еще считает меня маленькой.

Мы прошли во двор жеребят, где работник, отзывавшийся на имя Дэйв, водворял разбухшую, тяжело ступающую кобылу в стойло.

- Найджел сказал, что она нынче ночью родит, - сообщил он Джинни.

- Он обычно не ошибается.

Мы прошли мимо случной площадки и попали к жеребцам, где Ларри и Рон в центре двора купали Летописца (который стояло таким видом, будто перетрудился), не жалея воды, энергии и проклятий.

- Берегись ног, - предупредил Ларри. - На него опять наехало.

Джинни наделила морковками Ротабоя и Длиннохвостого, и под конец мы подошли к Сэнд-Кастлу. В нем было то же величие, та же харизма, что и всегда, но Джинни протянула ему причитающийся лакомый кусочек, поджав губы.

- Он здесь ни при чем, - со вздохом сказала она. - Но я хотела бы, чтобы он никогда не выигрывал скачек.

- Или чтобы мы позволили ему погибнуть на дороге?

- Ох, нет! - Она вздрогнула. - Мы не могли, даже если б знали…

Милая девочка, подумал я; многие люди лично переехали бы его грузовиком.

Мы вернулись домой через загоны, и Джинни ласкала каждую морду, что вытягивалась поверх брусьев, и раздавала остатки хрустящего оранжевого лакомства.

- Не могу поверить, что всему этому придет конец, - сказала она, оглядывая испещренные конскими силуэтами просторы. - Просто не могу поверить.

Я попробовал было намекнуть, что им с Оливером, возможно, было бы удобнее, если я уеду сегодня вечером, но они дружно запротестовали.

- Не надо, - с тревогой сказала Джинни, а Оливер утвердительно кивнул. - Пожалуйста, Тим, останьтесь, если можете.