– Они называют меня Мамочкой, потому что я так славно умею позаботиться о своих девочках.
Она крепко, но ласково сжимает рукой плечо Роскошной и ведет ее по выстланному коричневым ковровым покрытием коридору. В другой руке она несет чемодан. Она говорит:
– Неужели ты не рада, что тебе удалось наконец уйти от этих мужчин? Мне очень не понравилось, как они все тебя разглядывали, Жанин.
– Меня зовут Терри! – отвечает Роскошная сквозь сжатые зубы.
– Говори, говори так, – Большая Мамочка хихикает. – Это очень сексуально. Тебе идет.
– Ты ошибаешься по поводу лесбиянок, – возразила Зонтаг, когда я пересказал ей этот кусок, – мы вовсе не такие уж грубые и жестокие.
Ты сказала «мы», Зонтаг?
– Да. Больше половины моих сексуальных партнеров были женщинами. Все это не так возбуждает, как с представителями противоположного пола, но с женщинами гораздо удобнее. Впрочем, я слишком много ем и сплю, общаясь с ними, и от этого быстро толстею.
Замолчи, Зонтаг, я требую, чтобы толстая жестокая лесбиянка прикинулась полицейской и втолкнула эту туго затянутую в джинсы, туго затянутую в белую блузку роскошную сучку в комнату, и закрыла за ней дверь, и опустила ключ в бездонный карман своей холщовой юбки. Нельзя ли мне немного расстегнуть эту юбку? Да, конечно, как тебе будет угодно, пусть она будет расстегнута, так чтобы видна была внутренняя поверхность бедер, когда она стоит, широко расставив ноги, однако стараясь не слишком возбуждаться.
Комната. На модерновом гладком полу, размеченном желтыми линиями, лежат матрацы и диванные подушки. Длинный ряд зеркал на стене удваивает видимое пространство. У двери письменный стол с двумя телефонами.
– Это наш учебный плац, – говорит Большая Мамочка, подходит к столу и кладет на него чемодан. – Ты встанешь, подровняв носки по этой желтой линии, рядом с тобой встанет парочка наших крошек, а потом мы пригласим свидетеля, который скажет нам, плохая ты девочка или нет, но мы почти уверены, что плохая.
– Позвольте мне поговорить с адвокатом. Я имею право на адвоката, – говорит Роскошная без особой уверенности в голосе.
– На данном этапе всяким мелким воришкам вроде тебя адвокаты не нужны, – отвечает Большая Мамочка и открывает чемодан.
– Я вам не мелкий воришка! – кричит Роскошная, но Мамочка достает из чемодана замшевую мини-юбку, смотрит на нее, восхищенно качая головой, и говорит:
– Вот это да. Не будь ты воришкой, у тебя не было бы таких профессиональных принадлежностей.
Так, а слово «принадлежность» – американское? Хотя какая разница, не останавливайся, ведь Роскошная заявляет, стараясь не сорваться на истерику:
– Это не мое! Это мой муж Макс подбросил мне. Это он!
– Ты хочешь сказать, что никогда этого не надевала?
– Никогда. Никогда.
– Значит, сейчас повеселимся. Пощекочи Мамочке нервы. Примерь-ка, посмотрим, подойдет ли она тебе.
Роскошная, вытаращив глаза, трясет головой: нет. Мамочка берет юбку, чулки, пояс с подвязками, кружевной и утонченный, какие рекламируют в глянцевых рекламных приложениях, пристегивает чулки к поясу и бросает все это к ногам Роскошной, а потом подходит сзади и шепчет ей в ухо: «Хочешь, сниму с тебя наручники?»