1984. Дни в Бирме

— Ну, я не говорю, чтобы совсем уж так. Есть еще масса предметов, которые отлично смотрятся на проспектах. Французский хотя бы — французский очень даже смотрится. Но это не тот предмет, на какой стоит тратить время. Не забивай детям голову грамматикой, и синтаксисом, и глаголами, и всяким таким. От этой петрушки им пользы не будет, как я посмотрю. Давай им Parley vous Francey и Passey moi le beurre[264], и всякое такое; в этом толку побольше, чем в грамматике. Ну и латынь — я завсегда на проспектах латынь пишу. Но я не думаю, что ты по латыни сечешь, а?

— Нет, — признала Дороти.

— Ну, не важно. Все равно без надобности. Никто из наших родителей не стал бы тратить время на латынь. Но на проспектах они это любят. Солидно смотрится. Конечно, мы кучу предметов не можем преподавать, хоть и должны указывать. Тот же бухгалтерский учет, машинопись и стенографию; не говоря о музыке и танцах. Но на проспектах это отлично смотрится.

— Арифметику, чистописание, французский — что-нибудь еще? — сказала Дороти.

— Ну, как же, историю с географией и английскую литературу, конечно. Но с картами завязывай — пустая трата времени. Лучшая география — столицы учить. Натаскай их, чтобы все английские столицы от зубов отскакивали, как таблица умножения. Тогда они хоть смогут показать, что что-то выучили. А что до истории, продолжай по «Стостраничной истории Британии». Я не потерплю этих толстых книг, что ты носишь из библиотеки. Открыла на днях одну, и первое, что попалось, — как англичан побили в какой-то битве. Вот уж славная учеба детям, нечего сказать! Родители такого не потерпят, это я точно скажу!

— А литературу? — сказала Дороти.

— Что ж, детям, конечно, надо что-нибудь почитывать, но я не понимаю, чем тебе хрестоматия не угодила. Читай с ними хрестоматию. Она старовата, но для детей вполне годится, такое мое мнение. И полагаю, им не помешает заучить стихотворение-другое. Есть родители, которым нравится, когда их дети читают поэзию. «Мальчик на горящей палубе» — очень хорошая вещь, и потом еще «Крушение парохода»… как его там… «Крушение парохода “Геспер”». Немножко поэзии время от времени не повредит. Но только давай, пожалуйста, завязывай с Шекспиром!

В тот день Дороти осталась без чая. Несмотря на поздний час, миссис Криви, закончив свою отповедь, отпустила Дороти, ничего не сказав про чай. Вероятно, таким образом она решила сделать ей финальное внушение за авантюру с «Макбетом».

Дороти не спросила разрешения выйти, но почувствовала, что не может больше оставаться в доме миссис Криви. Надев пальто и шляпу, она пошла по слабо освещенной дороге к публичной библиотеке. Был поздний ноябрь. И хотя днем держалась влажная погода, вечерний ветер сердито налетал резкими порывами, покачивая полуголые деревья и огоньки фонарей за стеклянными створками и гоняя палую листву по тротуару. Дороти слегка дрожала. Промозглый ветер заставил ее вспомнить холодные ночи на Трафальгарской площади. Она не думала всерьез, что, потеряв работу, снова окажется на дне, откуда выбралась с таким трудом, — она была не в таком отчаянном положении; в крайнем случае, ее выручит кузен или кто-нибудь еще — тем не менее «головомойка» миссис Криви заметно приблизила к ней Трафальгарскую площадь. Дороти со всей возможной ясностью ощутила значимость великой современной заповеди — одиннадцатой заповеди, перекрывавшей все другие: «Не лишись работы».

Что же касалось слов миссис Криви о «практичном учительстве», это была неприукрашенная правда. Она лишь высказала то, что думают большинство людей в ее должности. Ее излюбленная фраза, «Первым делом — деньги», составляла девиз, который можно было — да что там, нужно — начертать над дверями каждой частной школы в Англии.

Надо сказать, что в Англии полно частных школ. В любом пригороде Лондона и провинциальном городке их не счесть — второсортных, третьесортных и четверосортных; «Рингвуд-хауз» относилась к четвертому сорту. Общее число их всегда колеблется в районе десяти тысяч, но правительство контролирует меньше тысячи. И хотя среди них есть довольно приличные школы и часть из них, вероятно, лучше муниципальных школ, которым они составляют конкуренцию, всем им свойственен один и тот же фундаментальный порок, а именно отсутствие иной цели, кроме обогащения. Часто их открывают, пусть и на законных основаниях, с теми же побуждениями, что и бордель или хозяйственный магазин. Однажды поутру какой-нибудь ушлый малый (далеко не все владельцы таких школ занимаются преподаванием) скажет жене: