1985

По сути, вы говорите о том, что объем власти значителен, но эта власть не централизована, как в обществе ангсоца. Есть силы, которые пусть и являются — по-своему — репрессивными, всегда готовы подорвать или уменьшить власть государства. Например, транснациональные корпорации способны ставить и свергать правительства, но наплевательски относятся к своему долгу перед такими нематериальными вещами, как человеческая мысль, искусство, чувства, нравственность, традиции. И есть еще манипуляторы, истинные властители пропаганды, иными словами, двоемыслия, подсознательного внушения, которое лишает нас свободы в области того, что мы потребляем. Профсоюзы. Всевозможные меньшинства — от борцов за права женщин до геев-содомитов. И как раз в тех областях, где мы ждем защиты государства от наиболее вредоносных, разрушительных сил общества, оказывается, что взявшее наши деньги государство странно бессильно.

Вы говорите про уличные банды, промышляющие грабежом и насилием. В Океании их нет, поскольку присущие юности агрессивные инстинкты перенаправляются, как это было в нацистской Германии, на организованные грабежи и насилие и «опускание сапога на лицо жертвы» — от имени государства. Или просто «опускание сапога». Тогда требуется все более и более безжалостная полиция, также умеющая пускать в ход сапог. Для большинства из нас в демократическом обществе такая ситуация была искусственно создана прогрессом технологии и ростом насилия. Что есть жизнь? Работа, за которой следует телевизор. Мы не решаемся выходить по вечерам, но зачем нам выходить, если все интересное нам подносят на блюдечке?

Цветной телевизор и превращается в это самое блюдечко, суррогат семейного очага. Когда нам позволяли иметь очаги — камины, мы видели в пламени гораздо лучшие картинки.

Скука следует за скукой. Настоящий сон и два вида суррогатного сна. Возможно, мы были бы счастливее, любя Старшего Брата.

Бога ради, не говорите так. Даже не думайте. Поскольку именно когда мы признаем неадекватность нашей частной жизни, государство с готовностью вмешивается, чтобы заполнить вакуум, который вы называете скукой. Прошвырнулись с ребятами из зондеркоманды номер семь, дорогуша. Надраил себе сапоги. Упоительно было, наверное, надеть повязку со свастикой и пойти зигхайлить на нацистский митинг. Жизнь должна быть адекватно сытой и довольно скучной. Это цивилизация. Если нам в самом деле не нравится скука, то пора уже расширить свой кругозор. Можно пойти на урок Джорджа Оруэлла. Разумеется, вооруженными против наиболее свирепых наших сограждан.

Пожалуй, мы не справедливы к государству. Когда оно нас не пугает, мы его презираем. Как, по-вашему, государство может быть… благодетелем?

Государство всеобщего благосостояния, которое есть в Англии, но которого нет в Америке, хотя и наполняет почтовые ящики чеками соцслужб, слишком уж уязвимо перед грабежом. Хорошо иметь государственное соцобеспечение, но как быть с благотворительностью? Мы не можем быть добры к бедным, когда государство убивает саму концепцию бедности. Промышленность национализирована, и рабочие становятся государственными служащими, не подлежащими увольнению, а потому относящимися наплевательски к работе. Без лишений исчезает потребность работать. Вся национализированная промышленность приходит в упадок. И вообще, как государство может быть благодетелем, если пользуется чужими деньгами? Бюрократии самовоспроизводятся. Бюрократии надменны и неэффективны. Зачем нам государство? Для проведения внешней политики, что означает наличие армии, и для поддержания общественного порядка, что означает наличие полиции. Опять все те же пушки и системы сбора информации.