1986, Бойня

Принцесса тихо ответила, что надеется на это, и ушла спать. Я снова обошел большой дом, проверяя замки и раздумывая, чего я еще не предусмотрел.

Наутро оказалось, что кое-чего я действительно не предусмотрел.

В семь часов, когда зажужжал внутренний телефон, я уже проснулся. Даусон сонным голосом попросил меня подойти к городскому телефону, потому что мне звонят. Я взял трубку и услышал голос Уайкема.

Конюшня по воскресеньям просыпается рано, как и в другие дни. Я привык к ранним звонкам Уайкема - он всегда вставал в пять. Однако сегодня голос у него был такой встревоженный, каким я его еще никогда не слышал.

Поначалу я принялся даже мучительно соображать, что такого я мог натворить во сне.

- Ты… ты понял, что я с-сказал? - Он даже заикался от волнения.

- Две! Д-две лошади п-принцес-сы! М-мертвые!

- Две?! - Я резко выпрямился и похолодел. - Как? То есть… которые?

- Они лежат мертвые у себя в денниках. Уже окоченели. Должно быть, прошло несколько часов… - Которые? - со страхом повторил я. На том конце провода ответили не сразу. Уайкем и в лучшие времена плохо помнил клички лошадей, и сейчас, должно быть, у него в голове прокручивался длинный список героев былых времен.

- Те две, что участвовали в скачках в пятницу, - сказал он наконец.

Я онемел.

- Эй, ты слушаешь? - окликнул он.

- Д-да… Вы имеете в виду… Каскад и Котопакси?

«Нет, - подумал я, - этого не может быть. Это неправда. Только не Котопакси! И перед самым Большим национальным!»

- Каскад, - сказал он. - И Котопакси.

- О нет… Что с ними? - спросил я.

- Я позвал ветеринара, - сказал Уайкем. - Из постели вытащил. Сам не знаю как. Это его работа. Но две! Я понимаю, одна могла сдохнуть. Бывает. Но чтобы две!… Скажи принцессе, Кит.

- Это ваша работа! - возразил я.

- Нет-нет. Ты уж там… Расскажи ей. Лучше так, чем по телефону. Они ведь для нее все равно как дети.

«Те, кто ей дорог…» Господи Иисусе!

- А Кинли? - настойчиво спросил я.

- Чего?

- Кинли… ну, тот, что вчера пришел первым.

- А, этот! Этот в порядке. Мы всех лошадей проверили, когда нашли тех двух. У них ведь денники рядом были, ты, наверно, помнишь… Скажи принцессе, Кит, ладно? Нам ведь их убрать надо. Пусть она решит, что делать с тушами. Хотя если они отравленные…

- Вы думаете, их отравили? - спросил я.

- Не знаю. Скажи ей, Кит! - Он с треском швырнул трубку, и я отошел от телефона, готовый взорваться от бессильного гнева.

Убивать лошадей! Если бы Анри Нантерр сейчас был здесь, я затолкал бы его пластиковый пистолет ему в глотку! Каскад и Котопакси… Я ведь их знал много лет! Я оплакивал их, словно друзей.

Даусон согласился попросить свою жену разбудить принцессу и сказать, что я должен сообщить ей печальные новости о ее лошадях и буду ждать ее в гостиной. Я оделся и спустился вниз. Принцесса, встревоженная, вскоре вышла.

- Что случилось? - спросила она. - С кем?

Когда я сказал, ее ужас сменился мрачными раздумьями.

- Он не мог этого сделать! - воскликнула она. - Вы ведь не думаете, что…

- Если это он, - сказал я, - то он об этом пожалеет.

Она решила, что нам следует немедленно поехать на конюшню к Уайкему.

Я пытался ее отговорить, но она настаивала на своем.

- Нет-нет, я должна поехать. Бедный Уайкем! Он нуждается в поддержке и утешении. Мне будет не по себе, если я не поеду.

Сама она нуждалась в утешении куда больше Уайкема… Но, как бы то ни было, в половине девятого мы были уже в дороге. Принцесса успела накрасить губы. Томас лишился выходного, но, казалось, не возражал. Я предложил повести машину сам, но мое предложение было с негодованием отвергнуто.

Конюшня Уайкема, в часе езды от Лондона, была расположена рядом с небольшой деревенькой на склонах суссекских холмов. Это был большой комплекс строений, беспорядочно расширявшийся и достраивавшийся в течение целого столетия. Владельцам здесь очень нравилось, потому что конюшня представляла собой целый лабиринт маленьких двориков, по восемь-десять денников в каждом, с кустами остролиста в красных кадках. Для работников этот живописный лабиринт означал много лишней беготни и уйму потерянного времени.

Лошади принцессы стояли в пяти двориках, вперемешку с другими. Уайкем, как и многие тренеры, предпочитал ставить лошадей одного владельца не всех вместе, а рядом с чужими. И Каскад с Котопакси были единственными принадлежавшими принцессе лошадьми, которые стояли во дворе, ближайшем к въезду.

Мы остановились у дома Харлоу и пошли пешком к арке, ведущей в соседний дворик. Услышав, что мы приехали, Уайкем вышел нам навстречу.

«Постарел он за эту неделю», - с беспокойством подумал я, глядя, как он шаловливо целует ручку принцессе. Он всегда делал вид, что флиртует с ней, сверкая глазами и демонстрируя остатки былого мощного обаяния. Но в это утро он был рассеян. Когда он снял шляпу, его седые волосы разметались на ветру. Худые старческие руки дрожали.

- Дорогой мой Уайкем! - встревоженно воскликнула принцесса. - Вы же простудитесь!

- Идемте в дом, - сказал он, направляясь в ту сторону. - Так оно лучше будет.

Принцесса заколебалась.

- А мои бедные лошадки еще здесь?

Уайкем кивнул с несчастным видом.