1990, Испытай себя

Тремьен сиял от удовольствия. Он принял кубок. Все зааплодировали. Замигали вспышки фотоаппаратов. Тремьен произнес краткую речь, в которой выразил благодарность спонсорам, своим друзьям, работникам, жокеям, всему конноспортивному братству. Закончив говорить, Тремьен с облегчением сел. Все снова бросились его поздравлять, долго не смолкали громкие аплодисменты. Я начал сомневаться, многие ли из этих людей захотят купить книгу с его жизнеописанием и захочет ли сам Тремьен после сегодняшнего вечера, чтобы эта книга была написана.

- Разве не великолепно? - воскликнула сияющая Мэкки.

- Да, конечно.

Зазвучали танцевальные мелодии. Гости начали вставать из-за столов, многие подходили к Тремьену и дружески хлопали его по плечу. Перкин пригласил Мэкки, и они направились в сторону танцплощадки, примыкающей к нашему столу. Нолан пригласил Фиону, Льюис продолжал бороться с горячительными напитками, Гарет куда-то исчез, спонсор увел жену к своему столу. Мы с Эрикой остались вдвоем.

- Вы танцуете? - спросил я.

- Нет. - Она изучала обстановку затухающего праздника. - Герцогиня на балу в Ричмонде, - добавила она.

- Завтра вы ожидаете Ватерлоо?

- Иногда приходят подобные мысли. Кто же Наполеон?

- Противник?

- Конечно.

- Не знаю, - ответил я.

- Пошевелите мозгами. Как насчет проницательности через воображение?

- Мне показалось, что вы не верите в эту идею.

- К данной ситуации она подходит. Кто-то пытался убить Гарри. Это вызывает чрезвычайное беспокойство. Откуда это беспокойство?

Мне показалось, что она ждет ответа, поэтому я начал излагать свои соображения:

- Все было подстроено заранее. Анжела Брикел могла погибнуть, а могла и нет; что касается Гарри, то ловушка для вашего племянника готовилась очень тщательно.

Она чуть-чуть расслабилась.

- Боже милостивый! - ошеломленно воскликнул я.

- Что? О чем вы сейчас подумали? - вновь насторожилась она.

- Мне необходимо поговорить с Дуном.

- Вы знаете, кто это сделал? - настойчиво спросила она.

- Нет, но теперь я знаю то, что было известно ему. - Я нахмурил брови. - Всем это известно.

- Что именно? Объясните, пожалуйста.

В задумчивости я бросил на нее рассеянный взгляд.

- Не думаю, что это так уж важно, - наконец изрек я.

- Так что же это? - не унималась Эрика.

- Дерево легче воды.

На ее лице отразилось недоумение:

- Да, разумеется.

- Деревянные доски, которые провалились в воду вместе с Гарри, не всплыли, а остались на дне.

- Почему же?

- Необходимо выяснить. Дун сможет докопаться до причин.

- Что это означает?

- Примерно вот что: никто не мог быть абсолютно уверен, что Гарри напорется на какую-то железяку и моментально захлебнется. Теперь предположим, что он жив и плавает на поверхности. Ему доводилось бывать в том месте во время вечеринок Сэма, и он знает, что в доке вдоль стены тянется швартовочный причал с возвышением; он также знает, что существует дверь, и сквозь металлическую решетку видит реку. Как бы он выбрался? Она покачала головой.

- Расскажите.

- Дверь открывается наружу. Если вы внутри и стоите на возвышении - глубина всего шесть дюймов, а не шесть футов, как в самом доке, - а вокруг плавают три или четыре доски, то одной из них, как тараном, вполне можете вышибить замок или разломать саму дверь. Вы такая же мощная и сильная, как Гарри, плюс к тому промокли до нитки, озябли и вас душит гнев и отчаянная злость. Как долго вы будете бороться с этой дверью?

- Думаю, что не очень долго.

- Когда Наполеон поднялся на эллинг, то он не услышал шума борьбы Гарри за свою жизнь. Мы сидели молча. - Я вновь нахмурился. - Что же касается того, как долго враг нас поджидал, то это никому пока не известно. Он мог где-нибудь спрятаться, когда услышал звук подъезжающего автомобиля Гарри.

- Когда вашу книгу опубликуют, вышлите мне экземпляр, - неожиданно попросила Эрика. (У меня даже рот открылся от удивления.) - Тогда я объясню вам разницу между проницательностью и изобретательностью.

- Вы знаете, как уколоть, - поморщился я.

Она начала было говорить что-то еще, но мысль закончить так и не успела. Что-то случилось на танцплощадке, и наши головы одновременно повернулись в сторону танцующих - похоже было, что там уже началась драка: на фоне непрекращающейся приятной музыки что-то с ужасным треском ломалось, падало, ревело. Мы разглядели две сцепившиеся фигуры.

Сэм… и Нолан.

Белый смокинг Сэма и кружевные манжеты были испачканы кровью. Рубашка на Нолане была разорвана - вся волосатая грудь нараспашку. Обмениваясь мощными ударами, они кружились и маневрировали менее чем в десяти футах от стола номер шесть, и как-то так получилось, что я автоматически поднялся - желания вмешиваться у меня не было; видимо, сработал инстинкт самосохранения.

Перкин попытался их растащить, но тут же рухнул от удара Нолана, который работал кулаками так же быстро и хорошо, как и управлял лошадьми. Хорошенько не подумав, я вышел на площадку, решив на этот раз испробовать словесный метод убеждения.

- Вы два безмозглых дурака, - сказал я и подумал, что это далеко не самая подходящая фраза в данной ситуации.