1991 год - Дневник помощника президента СССР

Гаврила Попов издал по Москве постановление отозвать всех милиционеров с охраны общественных объектов, прежде всего ЦК, МГК, райкомов и т. п. Милиционеров, мол, не хватает для борьбы с преступностью, а тут еще надо охранять Волынское-1, Волынское-2 и сколько их там.

29 июля

Встречался Горбачев с японским деятелем Икэдой. Интересная фигура. Он хлопал Горбачева по плечу и что-то выкрикивал по-японски -- от восторга перед великой личностью. Горбачева это вдохновило, и он стал философствовать и опять "далеко пошел". То же, впрочем, произошло и с Андреотти. Есть, однако, надежда, что этот реально поможет, а не только будет изучать и советовать, как Делор, Буш, Херд и другие. А Ельцин в это время обратился к соотечественникам с призывом убрать урожай и пообещал вознаграждение, т. е. не "на ура!", и не только лозунгами сделал то, что я советовал сделать Горбачеву. Он проигнорировал и опять опоздал.

Между прочим, в обращении Ельцина есть такие слова: "Давайте спасать то, что еще можно спасти в России, над которой провели такой недобросовестный эксперимент". Это о перестройке.

21 августа 1990 года

(Запись сделана по возвращении из Крыма в Москву)

В день приезда в Крым в отпуск Горбачев озадачил меня статьей на тему "рынок и социализм". "Меня, вот, -- говорил он, -- обвиняют, я хочу увести страну от социализма, предать социалистический выбор". Через два дня я ему принес набросок. Он мне: "Ты меня неправильно понял. Возможно, я не ясно изложил идею". Из того, что он потом наговорил, я усек, что он уже хочет чего-то совсем другого.

Через три дня я принес новый вариант. Покривился, хотя и сказал, что теперь уже вроде получается. Короче говоря, и хочется, и колется у него на эту тему. А главное, не получается сочетания двух слов в названии статьи.

Шахназарову он в это же время поручил подготовить интервью по проблемам Союзного договора. Когда тот прислал проект, Горбачев забраковал и долго ругался. А ругался, потому что Шах реалистически изобразил, что неизбежно произойдет. А М. С. этого не хочет и опять опаздывает. Сначала он ратует за восстановление ленинского понимания федеративности, потом -- за обновленный федерализм, потом -- за реальную федерацию, потом -- за конфедерацию, потом -- за союз суверенных республик. Наконец -- за союз государств и это -когда некоторые республики уже заявили о выходе из СССР. Шахназаров переделал и прислал взамен слезливую бодя-гу, увещевание -- не уходите, мол, вам будет плохо, а в новом Союзе будет хорошо!

Но Горбачев уже передумал и насчет статьи, и насчет интервью. Решил поехать на маневры в Одесский военный округ, там произнести речь и затронуть эти темы. Трижды передиктовывал текст. В вопросе о рынке вроде продвинулся. Впервые произнес, что основа всего -- частная собственность, уже без прилагательного: социалистическая или какая-нибудь там другая. Определился и с кризисом социализма, успокоился насчет приватизации, включив ее в социалистический выбор, но во главу решительно поставил разгосударствление. Словом, держит его еще идеология, а вернее, мифология, к которой, как он считает, еще привязано большинство населения. Отдает ей дань, хотя все меньше и меньше.

Вернувшись из Одессы, спрашивал меня, какие отклики на его речь. Увы, я ничего ему не мог сказать -- никаких откликов ни в Москве, ни среди отдыхающих в санатории, где я жил, я не услышал. Он никак не может примириться с тем, что слово теперь ценится только как дело, а не как отражение идеологии. С идеологией действительно покончено везде.

Из Крыма по просьбе разных организаций он посылал приветствия всяким конференциям, слетам, международным встречам, но их даже не публиковали центральные газеты. И тем более никаких откликов на них не последовало.

11 августа 1990 года вечером он собрал в Мухалатке кое-кого из больших начальников, в это время отдыхавших в Крыму. Это он проделывал каждый год, но меня пригласил впервые на такое сборище. Были Назарбаев, Язов, Медведев, Фролов, Нишанов, Ниязов, Примаков, с женами, у кого таковые были. Примаков, конечно,-- за тамаду. Все подряд говорили тосты. Горбачев сам предоставлял слово.

Назарбаев вступал в дело неоднократно, в тональности у него чувствовалась подчеркнутая самоуверенность. Много рассуждал о свободном рынке, о том, какими богатствами располагает "его государство" -уникальными, без которых другие в Союзе не проживут.

А тем временем разворачивался иракский кризис. У меня были опасения, что М. С. поостережется круто осудить Хусейна. Но я, к счастью, ошибся. К тому же Шеварднадзе действовал строго в духе нового мышления. Правда, все, начиная с согласия на встречу с Бейкером в Москве и на совместное заявление с ним, согласовывал с Горбачевым по телефону. Иногда, впрочем, если звонил ночью, я Горбачева не беспокоил и брал на себя, уверяя Эдуарда Амвросиевича, что Горбачев поддержит.

Пригласил однажды вечером Горбачев меня и Примакова на семейный ужин к себе на дачу. Поговорили откровенно, главным образом вокруг Ельцина и Полозкова.