1991. Заговор? Переворот? Революция?

Горбачева в стране уже никто не поддерживал. Доверие России к Ельцину было в тот момент огромным. Советский Союз разрушался на глазах. Горбачев ничего не мог предложить для спасения разваливавшейся и впадавшей в нищету страны. Все его шаги воспринимались как попытка сохранить свое кресло.

После встречи в Беловежской пуще трех лидеров, подписавших соглашение о создании Содружества независимых государств, президент СССР собрал советников, тех, на кого мог рассчитывать, и задал вопрос: что будем делать?

Горбачевские люди говорили о том, что не надо сдаваться, что союзные структуры должны продолжать работать. Начальник разведки Примаков был осторожнее, сказал, что следует принять совершившееся, а к России, Украине и Белоруссии, вполне возможно, присоединятся и другие республики.

10 декабря Горбачев вновь собрал ближний круг — Александра Яковлева, министра внешних сношений СССР Эдуарда Шеварднадзе, московского мэра Гавриила Попова, Примакова, главу союза промышленников и предпринимателей Аркадия Вольского, Вадима Бакатина, руководителя своего аппарата Григория Ревенко и нового председателя Гостелерадио Егора Владимировича Яковлева.

Горбачев сказал, что получил распоряжение о переводе правительственной связи под юрисдикцию России. Как быть?

Помощник Горбачева Георгий Шахназаров резко ответил, что это переворот, что завтра придут опечатывать кабинеты.

Примаков спокойно заметил:

— У вас нет никаких силовых возможностей помешать действиям российского руководства. На армию не опереться. Международные силы будут взаимодействовать с республиками.

Иначе говоря, Примаков предлагал Горбачеву примириться с неизбежностью. Сам Евгений Максимович не собирался конфликтовать с российской властью.

Какой была реакция военных на распад Советского Союза? Потом многие из них называли это предательством. Но почему же в декабре 1991 года они ничего не попытались предпринять?

«После 8 декабря и вплоть до 25-го, когда Горбачев объявил о своей отставке, он обзванивал командующих военными округами, звонил Шапошникову и просил его поддержать, — рассказывал Сергей Шахрай. — Но все ему отказали».

Я спрашивал генерала армии Андрея Ивановича Николаева, который потом станет первым заместителем начальника генерального штаба вооруженных сил России:

— Какими были настроения военных в 1991 году? Могла армия поднять восстание против того, что происходило?

— Я думаю, что это абсолютный миф. Я командовал тогда армией на Украине — даже темы такой не было для обсуждений.

— А если бы нашелся генерал, который бы воскликнул: «Нет, мы этого не допустим!» — вы бы присоединились к нему?

— А чего не надо было допускать?

— Распада Советского Союза.

— Я служил на территории Украины, а уже 24 августа Украина провозгласила «незалежность». Все командующие округами и армиями присягнули на верность Украине. Кроме меня. Нас приводили к присяге в здании нынешней Верховной Рады. Когда большинство генералов и офицеров присягнули на верность Украине, закончились разговоры об СССР.

Значительная часть офицерского состава видела в тот момент в Ельцине человека, который способен поднять вооруженные силы.

Когда Ельцин пришел к Горбачеву, там уже сидел Назарбаев. Двухчасовой разговор был тяжелым.

Горбачев выговаривал Ельцину:

— Вы встретились в лесу и «закрыли» Советский Союз. Речь идет о своего рода политическом перевороте, совершенном за спиной Верховных Советов республик.

«Я сидел между ними и слушал, — вспоминал Назар-баев. — Диалога не получилось. В этих условиях я должен был думать об интересах своей страны, поскольку ситуация, складывающаяся после Беловежья, была принципиально иной в правовом и политическом планах. Я срочно вылетел домой. Одна из главных проблем того периода состояла в том, что уже остро встал вопрос о пересмотре границ».

12 декабря Совет Республики и Совет Национальностей Верховного Совета РСФСР на совместном заседании денонсировали союзный договор 1922 года. Против проголосовали всего трое депутатов, еще девять воздержались.

Нурсултан Назарбаев позвонил президенту Узбекистана Исламу Каримову: руководителям пяти среднеазиатских республик тоже нужно встретиться и договориться о едином подходе. Всех пригласил к себе в Ашхабад президент Туркмении (и все еще первый секретарь ЦК компартии) Сапармурат Атаевич Ниязов.

13 декабря глава Туркмении предложил своим гостям в ответ на союз славянских республик, заключенный в Беловежье, создать конфедерацию центрально-азиатских государств. Назарбаева эта идея смутила. Боялся такого откровенного противопоставления и противостояния на религиозно-этнической основе.

«Я приложил максимум усилий, — рассказывал Назар-баев, — для того, чтобы предотвратить формирование тюркского и славянского союзов на территории бывшего СССР. К чему бы мы пришли, если бы такие союзы оформились, просто трудно себе представить».