1994

– Пункт восьмой Индустриального Кодекса… А ты знаешь, что гласит пункт восьмой?

– Я даже не знала, что восьмой пункт вообще существует!

– В доступном нашему с тобой пониманию переводе, любовь моя, он гласит, что если какая-либо тупоумная машина может выполнить какую-либо работу лучше нормального интеллигентного человека, то человек должен уйти… независимо от возраста, пола, цвета кожи или религиозных убеждений. Аминь.

Несколько секунд Эмили глядела на него, словно не веря своим ушам. Затем слезы в ее глазах, не в силах больше отрицать наличие силы тяжести, покатились по ее щекам.

– Но… но… но промывание мозгов классифицируется как человеческая специальность! – рыдала она. – Я полагала…

– Я тоже так думал, – мягко сказал доктор Шаффер. – Но пока я собирал свои вещи, они рассказали мне о моем преемнике – позитронном роботе. Он способен промывать одновременно четыре мозга. Индепендент заплатила за него миллион пятьсот тысяч долларов – и сделала это с превеликим удовольствием. Этим они хоть на полгода решили проблему избыточной прибыли. А через шесть месяцев они купят еще одного робота и уволят еще одного человека. – Вдруг он улыбнулся. – Я купил тебе несколько новых платьев. Хочешь посмотреть?

– Это тряпье! – скривилась она. – Как я его ненавижу! И почему только они не позволяют женщинам самим шить себе одежду вроде этого замечательного сари?

– Ах ты моя маленькая мятежная кокетка! – он игриво хлопнул ее по задней части тела, чуть пониже пояса. – Ты же не хочешь оставить без работы сразу миллион швейных роботов! Кроме того, надо же нам как-то избавляться от всех этих чертовых денег… Давай выпьем, а потом я приглашу на экран старину Джо.

Но Эмили подошла к груде коробок и после настороженного взгляда в небеса пинками затолкала их под раскидистый солнечный зонтик. Там, в густой тени, в безопасности от любопытных глаз она повытряхивала безупречные платья из их безупречно сделанных ко­робок. Окинув глазом получившуюся кучу, она со звериным оскалом на лице принялась топтать их, яростно крутясь на острых каблучках своих домашних сабо.

Потом, дав научно отобранным платьям отведать каблучков, она принялась рвать их голыми руками. Точнее, пытаться рвать.

Доктор Шаффер свистнул кибер-официанту, который тут же подкатился к нему, словно послушный пес. Доктор набрал себе виски с содовой и со льдом, и, усевшись на доску для прыжков в воду, принялся наблюдать за успехами своей жены. Ее усилия имели скорее моральный, психологический результат, чем какой-либо другой. Ведь все без исключения платья были изготовлены из синтетического материала под названием этерналон – немнущегося, нервущегося, непачкающегося и вообще, практически вечного. Вдобавок, гарантированно невоспламеняющегося.

– Давай, веселись, – спокойно сказал доктор Шаффер. – Твоя забава обходится нам всего в каких-то три тысячи баксов.

Эмили виновато улыбнулась. Она тяжело дышала, ее волнистые белокурые волосы выбились из-под модного мешочка из золотых нитей.

– Если к приходу Инспектора по Использованию они будут выглядеть хоть немного поношенными, – объяснила она, – то я вообще смогу их никогда не надевать.

Доктор Шаффер набрал себе еще одну порцию виски с содовой и льдом. Он сидел и обдумывал свою голубую мечту – как он построит у себя дома тайком от всех свой собственный электронный мозг, который сможет промывать сколько ему будет угодно. В этом плане был только один, и весьма существенный, недо­статок. Чтобы построить мозг, потребуется года два или что-то около того. Доктор Шаффер сомневался, что у него хватит терпения на столь длительную затею.

Внезапно на экране, встроенном в стену напротив бассейна, замигал красный огонек, и сладкий голос ауто-глашатая произнес:

– Доктор Шаффер. К вам гость. Доктор Шаффер, к вам гость.

Экран подернулся туманом, который быстро кристаллизовался в изображение высокого мужчины с одутловатым лицом, на котором застыла, словно вырубленная пневмоотбойником, дежурная улыбка.

Слегка побледнев, доктор Шаффер глядел на сие, весьма неожиданное для него видение. Даже со своего места на краю бассейна он видел большую круглую эмблему на рукаве незнакомца. На ней был изображен серебряный молот.

– Эм, это же Крушитель, а мы даже не получали Предупреждения!

Эмили как раз находилась в процессе акта мгновенного переодевания. Одним движением выйдя из своего сари, она схватила первое попавшееся ей под руку платье из привезенных доктором Шаффером, и вскользнула в него, одновременно застегивая электромолнию. Затем с виноватым видом повернулась к мужу.

– Ах, Джимми! Мы получали Предупреждение! В прошлом месяце. Я просто забыла тебе о нем сказать. А потом оно как-то само собой упало в мусоропровод. Я хотела тебе его показать, но… – И тут она просияла: – Но мы вовсе не обязаны впускать его в дом. Он должен придти только в пятницу, тринадцатого.

– Дорогая, – доктор Шаффер поднялся на ноги. – Ты только никому об этом не говори, но пятница, тринадцатое – это сегодня.

– Доктор Шаффер, – укоризненно провозгласил ауто-глашатай, – Ваш гость ждет.