1995, Дорога скорби

На том конце воцарилось молчание - она не могла сказать то что думает, потому что рядом стояла Линда.

- Приезжайте сегодня вечером, - повторила она. Сегодня вечером? Боже милосердный. Девятилетняя Рэчел Фернс лежала в больнице в Кенте, на расстоянии полутора сотен миль отсюда. Похоже, что в этот раз она при смерти.

- Пообещайте ей, что я приеду завтра, - сказал я и объяснил, где я нахожусь. - Завтра утром я должен быть в Ридинге, в суде, но я приеду повидать Рэчел, как только освобожусь. Обещайте ей. Скажите, что я привезу шесть разноцветных париков и золотую рыбку.

- Я передам, - пообещал уверенный голос и добавил:

- Это правда, что мать Эллиса Квинта покончила с собой? Миссис Фернс говорит, кто-то услышал по радио в новостях и передал ей. Она хочет знать, правда ли это.

- Это правда.

- Приезжайте поскорее, - сказала сиделка и положила трубку. Я тоже положил трубку.

- Что с ребенком? - спросил Чарльз.

- Похоже, она умирает.

- Ты знал, что это неизбежно.

- Родителям от этого не легче. - Я медленно опустился в золоченое кресло. - Я поехал бы сегодня вечером, если бы это могло спасти ей жизнь, но я…

Я умолк, не зная, что сказать.

- Ты только что приехал, - коротко сказал Чарльз.

- Да.

- И о чем еще ты мне не поведал?

Я посмотрел на него.

- Я слишком хорошо знаю тебя, Сид, - сказал Чарльз. - Ты здесь не только из-за Джинни. О ней ты мог бы сказать мне по телефону. - Он помолчал. - Судя по виду, ты приехал по одной очень старой причине. - Он снова помолчал, но я ничего не сказал в ответ. - Ради убежища.

Я шевельнулся в кресле.

- Неужели я такой прозрачный?

- Почему тебе понадобилось убежище? - спросил он. - Так внезапно… и срочно.

Я вздохнул и ответил со всем возможным спокойствием:

- Гордон Квинт пытался убить меня.

Чарльз застыл с открытым ртом. Я продолжал после паузы:

- Когда они отложили слушание, я поехал домой сначала на поезде, потом на такси. Гордон Квинт ждал меня на Пойнт-сквер. Бог его знает, как долго он там караулил, но, так или иначе, он напал на меня с железной трубой в руке. Он целил в голову, но я уклонился, и удар пришелся по плечу. Он ударил снова… ну, у механической руки есть свои преимущества. Я ухватил его этой рукой за кисть, применил один прием дзюдо, который долго разучивал, и бросил его на асфальт… Он все время кричал, что я убил Джинни…

- Сид!

- Он был вне себя… Он орал, что я уничтожил всю их семью. Разбил им всем жизнь… Он поклялся, что за это я умру… Думаю, он вряд ли понимал, что говорит. Это просто от отчаяния.

Чарльз удивленно спросил:

- И что ты сделал?

- Такси все еще стояло рядом, таксист тупо на это все смотрел, так что… э… я снова сел в машину.

- Ты вернулся в машину? Но… А Гордон?

- Я оставил его там. Он лежал на тротуаре, ругался, потом начал подниматься, размахивая трубой. Я… не думаю, что мне следует идти сегодня домой. Я могу остаться здесь?

Чарльз покачал головой.

- Конечно, ты можешь остаться. Это само собой разумеется. Однажды ты сказал мне, что здесь твой дом.

- Да.

- Так поверь в это.

Я верил в это, иначе не приехал бы. Надежный, все понимающий Чарльз в свое время спас меня от внутреннего разлада, и мое доверие к нему странным образом окрепло, даже после того, как наш брак с его дочерью Дженни закончился разводом.

Эйнсфорд давал мне передышку. Вскоре я вернусь, чтобы бросить вызов Эллису Квинту. Я принесу присягу в суде и выверну этого человека наизнанку.

Я поддержу Линду Фернс и, если успею вовремя, рассмешу Рэчел. Но эту единственную ночь я буду сладко спать в доме Чарльза, в отведенной мне комнате - и пусть пересохший источник душевной стойкости наполнится вновь.

Чарльз спросил:

- Так Гордон… э… ранил тебя?

- Синяк-другой.

- Я знаю твои синяки.

Я опять вздохнул.

- Думаю… мм… он сломал кое-что. В руке.

Его взор устремился на левую руку, пластиковую.

- Нет, - сказал я. - В другой.

В ужасе Чарльз спросил:

- Он сломал тебе правую руку?

- Ну да. Всего лишь локтевую кость. По счастью, не лучевую. Лучевая будет действовать как естественная шина.

- Но, Сид…

- Все лучше, чем если бы он проломил мне голову. У меня был выбор.

- Как ты можешь смеяться над этим?

- Чертовски скучно, не так ли? - Я улыбнулся без напряжения. - Не беспокойтесь так, Чарльз. Заживет. Я уже ломал эту кость, и гораздо серьезнее, когда участвовал в скачках.

- Но тогда у тебя было две руки.

- Да. По сему поводу не возьмете ли вы вон тот проклятый графин с бренди и не плеснете ли полпинты обезболивающего в стакан?

Не говоря ни слова, он поднялся и налил мне бренди. Я поблагодарил.

Он кивнул. Усевшись обратно, сказал:

- Значит, таксист был свидетелем.

- Этот таксист относится к категории людей, которые ни во что не вмешиваются.

- Но если он видел… Он должен был слышать…

- Он настаивал, что был слеп и глух. - Я с благодарностью пил обжигающую жидкость. - Все равно это меня устраивает.

- Но, Сид…