1999 № 01

– Я должен уточнить: сегодня он называется Государственным научным центром. В его создании принимали участие академики Лебединский и Парин, а я был третьим его директором. Мы полагали, что этот институт должен заниматься не только космическими проблемами. Даже на Земле человек нередко сталкивается с условиями, враждебными для него: погружение в глубины, высокие давления, подъем в горы, освоение пустынь и многое другое. К этому стоит добавить высокие достижения в спорте, различные стихийные бедствия – все это оказывает сильное воздействие на человека… И институт должен был решать все проблемы, связанные с защитой человека. И именно так институт развивался. Но в последние годы Центр в основном обеспечивает текущие потребности космических полетов и очень мало, к сожалению, работает на перспективу. А в науке можно быть уверенным лишь в том случае, когда есть заделы… Поддерживают нас еще заказы из-за рубежа. Те же американцы, не имея опыта длительных космических полетов, нуждаются в накопленных нами знаниях, и у нас с ними много контрактов. Аналогичная ситуация и в Европейском космическом агентстве, и в Японии. Это позволяет нам не утонуть в рутине и вести новые исследования.

– Как долго сегодняшнее состояние космической медицины позволяет человеку находиться в космосе, если он вдруг не захочет вернуться на Землю?

– Если человек собирается жить бесконечно долго в космическом пространстве, то ему ничего особенного и делать не надо. Он станет человеком космоса, он утратит возможность бороться с силой земного тяготения. Но вся стратегия нашего освоения космоса сводится к тому, чтобы человек не «забыл» о возвращении на Землю. Думаю, что нет ограничения для жизни и работы человека в космосе. И это подтверждает опыт замечательного нашего космонавта Полякова, который год и четыре месяца непрерывно находился в полете и вернулся на Землю в очень хорошем состоянии. Но в полете он настойчиво выполнял все рекомендации врачей, сохраняя свою связь с земной гравитацией. Если бы он не делал этого, то результаты были бы иные… Принципиальных биологических и физиологических ограничений для полетов не существует. Если вдруг эта точка зрения окажется ошибочной, то есть способы поддержать человека: ему надо будет выполнять определенные физические нагрузки на борту корабля – они нами разработаны.

– Я вспоминаю те времена, когда появились желающие лететь на Луну без гарантии вернуться обратно… Интересно, а сейчас нашлись бы люди, готовые навсегда покинуть Землю?

– Даже из мест заключения приходили письма, мол, отправьте на Луну или Венеру… Но в последние годы такие письма и обращения до меня не доходили…

– Вы не жалеете о прошлом? Не кажется ли вам, что сейчас хуже?

– Мы живем в интригующее время, которое несовместимо с разочарованием…

Академик РАН Н. П. ЮШКИН.

О чем помнят кристаллы?

Две черты в характере академика Николая Павловича Юшкина, пожалуй, определяют всю его жизнь. Первая: постоянство выбранному в жизни пути, уверенность в великом предназначении науки, а потому Николай Павлович после работы в разных геологических партиях пришел в 1961 году в Институт геологии Коми филиала АН СССР лаборантом (сегодня академик Юшкин – его директор). И вторая: удивительная фантазия, бесконечный полет воображения, который и позволил основать новое научное направление – генетико-информационную минералогию. Академик Юшкин убежден, что минералы, подобно живой материи, хранят информацию о прошлом и несут ее в будущее. Многие идеи Николая Павловича кажутся поистине фантастическими. А разве не такие идеи определяют пульс большой науки?!

– И это возможно в Сыктывкаре?

– У нас сложился своеобразный научный центр – группа институтов различного профиля, три академика, член-корреспондент, высокий научный потенциал… Достаточно сказать, что средний возраст в нашем Институте геологии – 35 лет!

– А в целом по академии около шестидесяти. ..